Так, Валерий Петрович?
— Минуточку, — вклинилась Таня. — Я понимаю ход вашей мысли.
— Понимаешь? Это хорошо, — осклабился Паша.
Таня оставила его выпад без внимания.
— Вы считаете, что убил Гараняна (и стал охотиться на тебя, Валерочка) человек, прознавший о вашем интересе к уголовным делам. Это логично. Значит, он, скорее всего, замешан в убийствах… Но при чем здесь сыновья?
Синичкин беспомощно оглянулся на Ходасевича.
Валера вздохнул.
— Крупный руководитель не может быть сексуальным маньяком, — безапелляционно заявил он.
— Почему? — удивилась Таня.
— Даже не верится, что ты на факультете психологии училась, — буркнул Валерий Петрович.
— Мы маньяков не проходили, — нахмурилась Татьяна.
— Ну, могла бы дополнительную литературу почитать.
— А я как на Госдуму по телевизору посмотрю, так и не сомневаюсь — в ней сплошь маньяки, — встрял Синичкин.
— Отставить шуточки, — поморщился Ходасевич.
— Так почему руководитель не может маньячить?
В свободное от своей ответственной работы время? — не отставала Таня.
— Потому что это противоречит психологии, логике и статистике. И здравому смыслу. Никогда еще — и нигде! — маньяк-садист-убийца не становился крупным руководителем. Маньяки работают озеленителями, слесарями и санитарами в моргах. Предел их карьерного роста — это школьный учитель или, на худой конец, врач… Понимаешь, Таня: те изменения в мозгах, что происходят у маньяков, просто не могут — слова «не могут» отчим словно бы подчеркнул голосом, — позволить им вырасти до мало-мальски значимого руководителя. Даже до командира взвода какого-нибудь.
А уж занимать важный пост, да еще в силовом ведомстве.., — отчим махнул рукой, — этого никакой маньяк не добьется вообще никогда. Просто потому, что не сможет.
— Все когда-нибудь случается в первый раз, — упрямо пожала плечами Татьяна. — И маньяки министрами становятся.
— У руководителя есть много возможностей и способов компенсировать свою внутреннюю агрессию, — терпеливо объяснял Валера. — У него полно подчиненных. Он может устроить им разнос, унизить, выгнать из кабинета, уволить с работы… Принудить к сексу, пользуясь служебным положением… Благодаря всем этим возможностям руководитель ком-пен-си-ру-ется, — раздельно, по складам произнес отчим. — Он имеет каналы для того, чтобы сублимировать свою агрессию. Ему нет нужды связывать беспомощных женщин. Ему не нужно самоутверждаться таким образом.
Это тебе, Таня, понятно?
Отчим говорил чрезвычайно менторским тоном.
— Ну, допустим, — дернула плечиком Татьяна.
— Агрессия маньяка обычно не канализируется, — продолжал вещать Валера. — Он по жизни слаб, унижен, задавлен. Его агрессивность ищет выхода, никак не может его найти — а затем… Затем она его все-таки находит — в том, что он совершает преступление… Словом, Таня, ты спорь сколько угодно, хоть до завтрашнего утра. Но то, что маньяк не может стать руководителем (а, в свою очередь, руководитель не может стать маньяком), — это такая же аксиома, как то, что Земля вращается вокруг Солнца.
Таня снова пожала плечами. Валера ее, конечно, убедил — но не на все сто процентов.
— Дискуссия окончена, — безапелляционно заявил экс-полковник ФСБ. — Мы теряем много времени.
— Значит, — уточнила Татьяна, — вы построили такую цепочку: за вами охотится кто-то из силовых руководителей. Охотится, потому что в уголовных делах вы вышли на след убийцы. Но сам руководитель маньяком быть не может. И вы решили, что маньяк — его сынок, которого начальник покрывает. Правильно я поняла?
— Правильно, правильно, — досадливо отвечал отчим. — Давайте ближе к делу.
Однако сидела за компьютером — Таня, и кнопки управления, в прямом и переносном смысле, находились в ее руках. А она терпеть не могла делать что-то, когда у нее не было полнейшей ясности, зачем и для чего это делает. Поэтому отчиму придется потерпеть.
— А почему вы берете только одних сыновей? — спросила она.
— Ну а кого еще? — нетерпеливо спросил Валера.
— Есть еще, допустим, внуки.
— Какие, на фиг, внуки! — закипятился отчим. — Сейчас не брежневское время. У внуков руководителей пипка еще не выросла!
Таня сделала вид, что оскорблена Валерочкиной солдафонской прямотой:
— Ф-фу…
— Извини, Танюшка. Но у нас мало времени! Давай уже работать!
Однако она не собиралась сдаваться.
— А если маньяк — не сын, а племянник руководителя?
Отчим на секунду запнулся.
Синичкин с любопытством посмотрел на Татьяну и пробормотал:
— А ведь иногда тетка ради племянника на многое способна… Я вспоминаю, например, Катю Калашникову… [5].
Он вопросительно глянул на Валерия Петровича.
— Сначала отработаем сыночков — и, если не найдем, возьмем в разработку племянников, — твердо сказал отчим. — А сейчас давайте не будем разглагольствовать, а перейдем наконец к делу.
— Подождите! — воскликнула Таня. — А если маньяк — это не племянник и не сын, а чей-то любовник?
— Какой там любовник! — пренебрежительно махнул рукой Валера. — У нас женщин среди руководителей и политиков — раз-два и обчелся. Списка, Хакамада, Матвиенко… Какие там у них могут быть любовники! А в силовых структурах женщин и вовсе нет.
— А я имею в виду любовника не женщины, а — мужчины.
Тане доставило удовольствие наблюдать за вытянувшимся Валериным лицом.
— Да, — неожиданно поддержал ее Синичкин. — У нас в верхних эшелонах власти много педиков. Особенно в Госдуме. Я сам в «Мегаполис-Экспресс» читал.
Валера прикрыл глаза, а потом, после паузы, процедил сквозь зубы:
— Об этом я, признаться, не подумал… И все равно. Представь себе, Синичкин, что ты один из начальников в МВД…
— Охотно, — приосанился Паша.
— ..И при этом у тебя есть парень-любовник…
Синичкин скривился, словно выпил стакан уксусу.
— И представлять себе не буду такую гадость.
— ..Неужели ты станешь, — продолжал Валерий Петрович, — спасать его, если узнаешь, что он маньяк?
Будешь ради него убивать ни в чем не повинных людей? Рисковать собой?
— Тайны однополой любви мне неведомы, — брезгливо ответил частный детектив.
— Я не о любви, — досадливо отмахнулся Ходасевич. — Я о психологии…
Он прищурился, пожевал губами, а потом решительно сказал:
— Это исключено. — И сделал не терпящий возражений отметающий жест. — Ради любовника никто убивать не станет.
И добавил:
— И я прошу тебя, Татьяна: не надо больше странных идей. И так работы выше крыши.
