Танечка. И в Питер я ездила, и в Тверь эту несчастную.
И в Самару. Я ведь и правда любила с этими шлюхами по-английски болтать… Сразу ту стерву из пансиона вспоминала, Принцессу…
Вика еще раз сладко потянулась и продолжила:
— Мне Михаэль про тебя и твои расспросы рассказал, и я сразу поняла: да ты по мою душу. Сыщица ты, поняла я. Правда, ничего толком не знаешь, а бьешь наугад. Ты в каком звании, а?
Татьяна показала кивком головы: мол, развяжи рот, тогда и поговорим.
— Э-э, нет, — рассмеялась сумасшедшая. — Развяжу — ты кричать будешь…
— Н бу бу! — прокричала Таня: «Не буду!»
— Будешь, будешь… Вот я с Михаэлем поговорила — и захотела с тобой познакомиться. Но ты же с посторонними на улице не знакомишься, ты ведь осторожная, да? Вот и пришлось тебя немножко обмануть.
На твоей жалостливости сыграть. Как тебе мой маскарад, а? Пузо произвело впечатление? А то, что я на мужа жаловалась? И на свекровь? И семгу эту сожрала, которой ты меня в кафе угощала! Знаешь, какая она была гадкая, эта рыба! Сроду такого дерьма не ела!
А ты, дура, счет оплатила и радовалась, что помогла несчастной, бедненькой Викулечке. Подвезла ее, накормила, утешила… Какой тонкий психологический расчет, а?! Никто не откажет в помощи беременной!
Витольда разулыбалась во весь рот, а потом опять по-своему, деревянно рассмеялась.
— А ты мне очень понравилась. Сразу же, с первого взгляда. Ты совсем не похожа на Принцессу. И ни на одну из тех девок, с кем я была. Ты, — сказала она с придыханием, — лучше.
Вика посмотрела прямо в глаза Тане и доверительно проговорила:
— Давай с тобой дружить, а?
А потом нагнулась к ней и попыталась поцеловать ее в губы.
В это время Таня — она понимала, что другого такого шанса у нее может и не быть, — изо всех возможных сил дернула правой рукой.
Узел, державший руку на спинке кровати, развязался — и тогда Татьяна ударила склоненную над ней Витольду прямо в шею. Она постаралась бить (как учил отчим) ребром ладони в сонную артерию, но Вика в этот момент заметила что-то, дернулась, переменила положение — и рука Тани только скользнула по ее затылку. Витольда отшатнулась, а потом вскочила с кровати как ужаленная.
— Ах, вот ты как!.. — воскликнула она и зачем-то опрометью выскочила из комнаты.
За ту пару секунд, пока ее не было, Татьяна ухитрилась освобожденной рукой вытащить изо рта кляп и заорать что есть мочи:
— Помогите! Пожар!
Крик после кляпа получился негромкий, сиплый, и тогда Таня начала свободной правой рукой отвязывать узел, удерживающий левую руку.
В этот момент из кухни появилась Витольда. В руках она держала нож.
— Сучка! — заорала она. — Гадина!
Судя по ее глазам, она уже была готова вонзить нож в голое Танино тело.
Тогда Садовникова извернулась и попыталась правой рукой ударить Вику в бок. Не получилось — та отступила и снова занесла над Таней нож.
И тут во входную дверь кто-то изо всех сил забарабанил.
Витольда непроизвольно обернулась на стук.
Таня еще раз попыталась ударить ее — не вышло, та отскочила уже слишком далеко от кровати.
И тут в коридоре раздался чудовищный грохот, а вслед за тем громовой голос прокричал:
— Бросить оружие!
«О боже! Я спасена!» — непроизвольно подумалось Татьяне.
— Всем лечь! — прокричал тот же голос.
«А я и так лежу», — усмехнулась про себя Таня. В самые острые моменты жизни в ней просыпался этот черный юмор висельника.
— Руки! Руки! — слышались крики. — Бросить оружие!
Боковым зрением Татьяна видела, как вскинула свой нож Витольда, но тут же к ней подскочили двое громадных мужчин.
Один из них поставил блок, перехватил занесенную Викину руку, а другой коротко ударил ей в живот.
Она охнула и стала сгибаться. В этот момент второй подхватил ее с ножом и сжал кольцом захвата голову.
В правой руке у него появился шприц. Коротким движением он вонзил его в предплечье Вики. И тут же ее тело стало обмякать. Мужчина бережно удержал ее и уложил на пол.
Тело Витольды дернулось и затихло.
— Развяжите меня! — требовательно вскричала Татьяна.
И тут случилось невероятное. Первый мужчина подошел к ней вплотную, оглядел ее обнаженное тело и плотоядно хмыкнул. В правой его руке блеснула темная сталь пистолета. Он приставил дуло прямо к Таниному животу. Ствол захолодил ей кожу.
— Молчи, сука! — произнес он. — А то убью.
Таня глянула ему в глаза — у мужчины был пустой, непроницаемый взгляд профессионального убийцы.
До Тани стало доходить: то, что происходит здесь, — что-то не правильное, и это вряд ли можно назвать спасением.
И тут в комнате раздался властный немолодой голос:
— Ну, наконец-то! Вы ее взяли!
Татьяна скосила глаза и увидела, что голос принадлежит третьему появившемуся в комнате человеку: немолодому господину в костюме и при галстуке. Господин подошел к лежащей на ковре без движения Витольде. Бережно пощупал ее пульс. Потом нежно, по-отцовски, погладил ее по щеке.
— Молодец, Кобылин! — проговорил он, адресуясь к тому, кто наставил пистолет прямо в живот Тане. — Слава богу.
— Что теперь, товарищ генерал? — спросил мужчина с глазами убийцы, не отрывавший взгляда от Татьяны.
— Теперь? — со смешком переспросил властный мужчина. — А то ты не знаешь что. Хотя девка красивая, даже жаль…
«Это же отец Витольды, — с ужасом догадалась Татьяна. — Иннокентий Пилипчук. Милицейский генерал».
— Вика проспит часов двенадцать, — продолжал генерал. — За это время я организую окно на границе.
И паспорт для нее. И место в клинике. Потом еще один укольчик, и вы отвезете ее туда. Интересная загранкомандировка. За счет министерства.
— Куда конкретно везем ее? — переспросил тот, кого называли Кобылиным.
— В Швейцарию. Точнее я скажу позже.
— А что делать с этой? — спросил Кобылий, мотнув головой в сторону Тани, по-прежнему полураспятой на кровати.
— Ты повторяешься. По-моему, я уже все объяснил.
— В дальний лес? — уточнил Кобылин.
— В дальний, ближний — какая разница. Главное, чтоб она больше никогда никому ничего не сболтнула.
Хорошо понял меня, Кобылин?
— Так точно.
— Ну, и все. Она твоя.
Генерал развернулся, чтобы выйти из комнаты, и бросил через плечо:
