— Наверное… — усмехнулся отчим. — Подходящих кандидатур-дочек было всего четыре. И мое внимание сразу привлекла Витольда, сестра Михаэля, дочь заместителя министра внутренних дел Пилипчука.
— А чем она тебя привлекла? — поинтересовалась Таня.
— А тем, что местожительство ее было неизвестно, телефон и место работы — тоже. И тогда я попросил в мележской ментовке «газик» и сорвался в Москву.
— Куда же ты поехал? — требовательно спросила Таня.
— К Михаэлю Пилипчуку, брату Витольды… Здесь лучше налево повернуть, — бросил полковник Паше.
— Знаю я, — буркнул Синичкин.
— И я не ошибся, — продолжал отчим, опять поворачиваясь к Татьяне. — Этот Михаэль в момент моего ночного визита оказался в шоковом состоянии. Он был весь избит. Его только что пытали…
— Кто?! — воскликнула Таня.
— Люди генерала Пилипчука: Кобылин и этот второй громила.
— Он приказал пытать своего собственного сына?!
Не может быть!
— По-моему, Танюшка, — вздохнул полковник, — в семейке Пилипчуков все что угодно могло быть…
— И что? Михаэль знал, что его сестра — маньячка? И покрывал ее?
— Нет, — покачал головой Валерий Петрович. — О деталях ее жизни он не знал. Он просто помогал ей скрываться от генерала. И ни о какой ее преступной деятельности не ведал.
— А отец? Генерал то есть? Когда он узнал, что Вика — убийца?
— Я думаю — недавно. Иначе он бы раньше занялся поисками собственной дочери и прекратил это «безобразие». Я полагаю, он догадался о том, что она замешана в зверских убийствах, лишь когда Гаранян — мой напарник — запросил в МВД соответствующие дела. Видимо, после этого и Пилипчук затребовал их копии. И только тогда, неделю назад, обо всем догадался. Видимо, он знал задатки собственной дочери.
Знал, на что она способна… И, чтобы спасти ее, взялся зачищать концы: убил Гараняна, начал охоту на меня… А одновременно принялся искать свою Витольду.
Причем, я думаю, он понимал, что я занимаюсь тем же: ищу маньяка — то есть его дочь. Поэтому частью его хитроумного плана было: найти нас всех и следить за нами — до тех пор, пока мы не выйдем на Витольду.
А найдя ее, он собирался убрать нас…
— Какая паскуда, — сквозь зубы процедила Татьяна.
— Все они, Пилипчуки, хороши, — философски заметил Валерий Петрович. — Кстати, когда я сегодня ночью явился к Михаэлю, он был настолько деморализован пыткой, которой его подверг Кобылин, что тут же выдал и мне местонахождение сестренки…
— Он действительно помогал ей? — спросила Татьяна.
— Ну, конечно! — воскликнул отчим. — А как бы она иначе продержалась — нигде не работая, употребляя наркотики, совершая убийства?!
Валера вздохнул и закурил сигарету.
— Паша, а ты что все это время делал? — Татьяна пихнула Синичкина в спину.
— Я? Я в твоей конспиративной квартире после нашего погрома убирался… А потом мне позвонил Валерий Петрович и спросил, где Таня. И когда я сказал, что ты поехала к своей подружке Вике, которая как раз рожает, мне показалось, что он дар речи потерял…
— Могу себе представить! — фыркнула Татьяна.
— Да. А потом Валерий Петрович спросил, — продолжал Синичкин, — где проживает эта Вика? Я как только сказал: «Где-то на Дмитровском шоссе», — мне сразу показалось, что товарищ полковник убить меня готов.
— После того, — заметил отчим, стряхивая пепел в окно, — как сошлись показания Михаэля и слова Синичкина, я понял, что больше нельзя терять ни минуты.
— Да уж. Время было на вес золота. Еще слава богу, — заметила Таня, — что эта маньячка не сразу меня стала резать, а сначала решила пооткровенничать.
— И что люди генерала, — добавил полковник, — не тут же от Михаэля понеслись брать Витольду, а сперва решили получить санкцию начальника.
— Вы все-таки успели вовремя, — выдохнула Татьяна. — Как представлю, что могли бы со мной сделать Витольда или те двое, — прямо мороз по коже. '
— Спасибо Константинову, — сказал отчим.
— А кто это — Константинов? — полюбопытствовала Таня.
— Мой большой друг — полковник из спецотряда «Вымпел». Он очень быстро дал мне своих орлов.
— На самом деле, — заметил Павел, — мы заняли исходные позиции за двадцать минут до того, как на квартиру к этой Витольде прибыл ее папаша со своими головорезами.
Ходасевич укоризненно глянул на Синичкина:
— Паша, Паша! Ты непростительно болтлив для работника органов.
— А я уже не работник органов, — нахмурился Синичкин.
— И вы еще чего-то ждали?! — воскликнула Татьяна. — Ждали, пока эта гадина меня мучила!
— Ну, необходимо было подготовиться к захвату, — чуть смущенно сказал отчим.
— Зато мы писали все ее речи, — бухнул Синичкин.
— Паша! — снова одернул его Ходасевич.
— Да что «Паша»!.. Жизнь есть жизнь, пусть Танька знает, как бывает все на самом деле. И еще: благодаря тому, что мы выждали, нам удалось завалить генерала и обоих его мокрушников. А так — что бы мы ему предъявили? Генерал милиции — птица высокого полета. Его голыми руками не возьмешь.
— Все ясно, — вздохнула Таня. — Вот что я вам скажу. Вы оба безнадежно отравлены этими своими правоохранительными органами.
— Почему это? — воскликнул Паша.
— Да потому что для вас, для обоих, долбаная раскрываемость дороже, чем моя драгоценная жизнь и здоровье!
Паша хохотнул.
Воцарилась пауза.
— Нет, Таня, ты не права, — серьезно покачал головой отчим, пристально посмотрев ей в глаза. — Дороже тебя у меня никого на свете нет.
Сказал Ходасевич это просто и совсем не шутейно — так что Таня, уже готовая ответить ему резко, смущенно отвернулась к окну.
Эпилог
Двенадцатое июля, суббота
Павел Синичкин позвонил своему осведомителю Котомскому с утра. Бодро сказал:
— У меня для тебя есть новости. Надо встретиться.
Котомский был явно не в духе. Проскрипел:
— Новости твои я уже знаю.
— Значит, тем более надо встретиться, — холодно сказал Павел. — В «Пирогах»?
— Нет, Синичкин. Опять в этот лягушатник?! Не пойду, — пробурчал Котомский.
