— А что еще?
— А вознаграждение?
— Какое еще вознаграждение?
— За ценную информацию.
Нычкин поднялся и в три широких шага преодолел расстояние, разделявшее его и Варино кресла. Намерения его были весьма недвусмысленны, и Варя вскочила, а потом с силой оттолкнула футболиста руками прямо в грудь. Нычкин отшатнулся.
И тут в дверь, очень вовремя, заглянул юный следователь Костик. С порога оценил ситуацию: Нычкин рядом с Варварой, очень интимно, лицом к лицу — и пробормотал:
— Я очень извиняюсь, что не вовремя…
— Вовремя, Костик, вовремя! — воскликнула Варя. — Уведи ты, ради Христа, этого нападающего.
— Да с удовольствием! — расплылся в улыбке следак. — А я, Варвара Игоревна, вам тут схему принес.
— Какую еще схему? — не поняла практикантка.
— Да вот, Малютин просил же меня схему нарисовать, кто из футболистов где проживал. А я что-то его самого найти не могу. Ну и решил вам пока отдать, для ознакомления.
Костик подошел к Варе и протянул ей нарисованную черным тонким фломастером схему. Варвара глянула на нее. Усмехнулась:
— О, да ты ее по линеечке рисовал! С душой.
— А как же, — расплылся в улыбке следак, — все должно быть чистенько-аккуратненько. Тем более потом ведь в дело пойдет. — Он кивнул на Нычкина: — А подследственный вам, значит, не нужен.
— Да, забирай его.
— Пойдемте, — Костик тронул за плечо нападающего. Когда они вышли, Варя устремила взгляд на схему, принесенную следователем. На стандартном белом листочке был аккуратнейшим образом вычерчен план спортивной базы, а фамилии постояльцев вписаны в прямоугольнички номеров тоненьким карандашиком.
«Итак, — первым делом бросилось в глаза Варе, — номер Галеева расположен ровно напротив номера Нычкина. Значит, вратарь мог из своей комнаты, при желании, все видеть и слышать — стоило только дверь приоткрыть. Мог видеть, как Нычкин выходит из собственной комнаты, а там остается Снежана. И как туда к ней потом ныряет Кондаков. А какое-то время спустя эта шлюха Снежана выбирается из номера, оставив внутри Кондакова одного… Впрочем, — оборвала она себя, — что это я? Так сразу взяла и поверила россказням Нычкина? Может, это чистой воды навет. Навет на Галеева. Побасенка, непонятно с какой целью мне сгруженная. Может, для того, чтобы от себя самого подозрение отвести?»
Варя стала рассматривать схему дальше.
«Да и у Овсянникова номер рядом с галеевским. Он, при желании, все то же самое мог наблюдать. К тому же и у Карпова комната хоть расположена и не напротив номера, где произошло убийство, а все равно неподалеку. Стало быть, все они, все трое — Карпов, Галеев, Овсянников — остаются под подозрением. И Нычкин пока что сам себя совершенно не оправдал — как бы мне, может быть, этого ни хотелось… Н-да, — резюмировала она про себя, — схема хороша, нарисована аккуратно, да только она на самом деле мало что нам нового дает».
Тут вдруг дверь в комнату отдыха резко распахнулась. Варя вскинула голову от схемы.
На пороге стоял ухмыляющийся Опер. Из-за его плеча выглядывал следователь Костик, тоже донельзя довольный.
А ближе всех к Варе оказалась незнакомая ей, маленькая, милая, испуганная девушка.
— Разрешите вам представить, Варвара Игоревна, — весело проговорил Малютин, — вот она, настоящая убийца.
Глава 9
Новый персонаж
— Кто это? — Варя от удивления аж приподнялась с кресла.
Лицо девушки ничего не выражало. Оно было бледным-бледным, и казалось, что девица вот-вот грохнется в обморок.
— Прошу любить и жаловать, — проговорил Опер, — собственной персоной Анжела Кондакова. Начиная с сегодняшней ночи — вдова. А по совместительству убийца.
И тут девушка начала медленно-медленно оседать на пол. Глаза ее полузакрылись. Ноги подкосились. Опер вовремя подхватил ее под мышки и удержал от неминуемого падения.
— Тихо, тихо, миленькая, — проворковал он. Подволок девушку к креслу, с которого только что встал Нычкин. Усадил. Она бессильно отвалилась назад и вбок — спинка и подлокотник удержали ее от падения.
— Сходи-ка за экспертом, — коротко бросил Опер Следаку, — пусть он нашатырь принесет.
Костик деловито кивнул и исчез.
Варя безотчетно подошла к девушке и всмотрелась в ее лицо. А Опер тут как тут — мгновенно занял то кресло, где Варя сидела.
— Где вы ее нашли? — обернулась она к оперативнику.
— На третьем этаже. В комнатухе, где уборщица хранит свои ведра и метлы. Она была без сознания. Или придуривалась. Ну, мы привели ее в чувство — и сюда.
Варя пощупала пульс у Анжелы. Пульс оказался нормальным, ровным, хорошего наполнения. Может, она притворяется? Варвара всмотрелась в ее лицо. Да нет, ресницы не дрожат, глазные яблоки под веками не бегают. Похоже, она и в самом деле в обмороке.
— Вы ей уже сообщали, что муж убит? — спросила Варя, оборачиваясь к Оперу.
— Ну да, естественно.
— А она?
— Ты же видишь, — пожал плечами оперативник, — делает вид, что в шоке.
— Может, она и вправду в шоке?
— Может, и вправду, — усмехнулся тот. — Оттого, что мы ее так быстро взяли.
— Что она сама-то говорит?
— Пока ничего. Сейчас сможешь спросить. Когда прекратит свое представление.
— Похоже — это не представление, — покачала головой Варвара.
— Ну, ты так потому говоришь, что еще настоящих-то шоу не видела.
Тут в комнату вошел следователь Костик в сопровождении озабоченного эксперта с автомобильной аптечкой под мышкой.
— Приведи нам, пожалуйста, в чувство эту гражданку, — кивнул в сторону Кондаковой Опер.
Эксперт тоже пощупал пульс девушки, оттянув веко, заглянул в зрачок. Пробормотал:
— Да, похоже, просто обморок.
Достал из аптечки флакончик с нашатырем, поводил им неподалеку от ноздрей Анжелы Кондаковой. Та вдохнула, дернулась, чихнула — и открыла глаза. С недоумением и ужасом оглядела собравшихся в комнате: эксперта, склонившегося над ней, Опера, в вальяжной позе расположившегося в кресле, Костика, почему-то горделиво подбоченившегося у дверей, и участливо поглядывающую на нее Варвару.
— Кто… вы? — прошептала Анжела.
— Гражданка Кондакова, — деловито произнес Опер, — хватит валять дурочку. Вы задержаны. Задержаны по подозрению в убийстве собственного мужа, Игоря Кондакова. Я — майор милиции, старший оперуполномоченный Малютин. Это, — он кивнул на Костика, — следователь прокуратуры Рудницкий. И вы, гражданка Кондакова, конечно, имеете право хранить молчание и всякое такое, но чем быстрее вы нам все расскажете, честно и без утайки, тем будет легче и проще нам, а самое главное — вам.
