Первое дело Флетча

Глава 13

— Потрясающе!

— Эти мухи меня достали.

— К черту мух! Ты только послушай.

Сидя на пляже в купальнике, Барбара почесывала локоть одной рукой, а спину — другой.

— Флетч, как только солнце скатывается к горизонту, эти мухи оккупируют пляж.

— Разве можно сравнить мух с тем, что ты сейчас услышишь, — Флетч привалился спиной к пляжной сумке Барбары и начал декламировать:

«Юная плоть,
Упругая кожа,
Натянутая поверх мышц,
Гладкая над суставами.
Обнаженная,
Осознанная,
Изученная,
Использованная.
Столь легко
Представляется
Оскорбленной,
Восставшей,
Остановленной,
Взорванной.
Острота,
Крепость,
Блеск
Стали
В лезвии,
Режущем плоть.
Кровь пузырится, затем
Повторяет разрез,
Становится линией
Крови.
Найдя свой путь,
Стекает
Густой, красный поток,
Заливающий мягкую
Розовость кожи.
Коснись языком крови,
Искупайся в ней губами,
Засоси ее сквозь зубы.
Пройдись взглядом по разрезу,
Кожа усыхает, белея,
Особенно около раны.
Понаблюдай, как вибрирует
Кожа
Во все убыстряющемся ритме,
В котором сердце гонит кровь
На воздух,
Чтобы она изливалась
Багряным потоком.
Чем можно пронзить
Теплоту плоти
Столь же легко,
Как хладостью стали?
И правда,
Не созданы ли они
Лишь друг для друга?»

Барбара более не почесывалась, хотя над ней по-прежнему вились мухи.

— Тошниловка какая-то.

— Написано сильно.

По красному от лучей заходящего солнце телу Барбары пробежала дрожь.

— Мерзопакость.

Флетч провел пальцем по ее бедру.

— Но суть ты уловила.

— Очень уж натуралистично.

— Но не без иронии.

— А что ты мне читал? — Барбара чуть повернула руку Флетча, держащую книгу, чтобы взглянуть на обложку.

— Поэму Тома Фарлайфа «Нож. Кровь».

— Это поэзия? Я-то представляла ее несколько иначе.

— Насколько я понял, услышанное тобой называется Поэзией насилия. Фарлайф — создатель этого направления. Он его и развивает.

— А где ты взял эту книгу? На слете рокеров?

— Возможно, Фарлайф — зять Дональда Хайбека.

— Я бы предпочла в зятья Аттилу, предводителя гуннов.

Флетч перекатился на живот.

— Конечно, у него чувствуется сентиментальность.

— Я бы лучше читала Браунинга.[13]

— Во всяком случае, он сумел охарактеризовать и плоть, и нож.

— Сумел. Но почему, Ирвин, ты привез с собой книгу стихов зятя Хайбека в день убийства самого Хайбека?

Флетч потянулся.

— Любопытная поэма.

— Захватывающая! — В голосе Барбары слышался сарказм. — И вся книга такая?

— Я прочитаю тебе еще одно стихотворение. — Он потянулся к лежащему на песке томику.

— Только не перед ужином, — Барбара поднялась. — Мухи и сатанинские стихи. Ты привез что- нибудь из еды?

— Да. В машине есть сухие крендельки с солью.

— Великолепно. А куда ты заезжал по пути сюда? Ты приехал в одних плавках.

— Я знаю, как подают на стол крендельки.

— Да брось ты. Я купила бараньи ребрышки. Уж, наверное, пользы от них больше, чем от