— Где ты?
— В единственном баре Томасито.
— Томасито? И что ты там делаешь?
— Пью теплое пиво.
— Пиво ты мог найти где-нибудь и поближе.
— Слушай, Барбара, сегодня я не смогу пообедать с тобой и твоей матерью. У меня масса дел.
— Ты обещал.
— Пообедаем завтра. Я обещаю.
— До свадьбы у нас останется только два дня.
— Клятвенно обещаю.
— Флетч, по радио передали, что полиция освободила человека, сознавшегося в убийстве Дональда Хайбека.
— Я слышал.
— Тогда я все поняла. Потому ты и в Томасито! Потому задержишься сегодня допоздна! В субботу у нас свадьба, но ты твердо решил вылететь с работы из-за этого Хайбека.
— Барбара, в «Ньюс трибюн» мне поручили подготовку другой статьи. Этим я и занимаюсь.
— Статьи о путешествиях. А какое отношение имеет к ней Синди?
— С Синди можно уйти далеко. Ей понравился лыжный костюм?
— Костюм она одобрила. Я его купила. Синди отлично разбирается в спортивной одежде.
— В этом я не сомневаюсь. Барбара, ты знаешь, чем Синди зарабатывает на жизнь?
— Да. Она работает в каком-то оздоровительном салоне. Диета, тренажеры, массаж. Поэтому я и удивилась, увидев, что она ест банановый сплит. Конечно, она вправе есть что угодно, но не должна подавать дурной пример таким, как я.
— Иногда можно позволить себе послабление.
— Название салона я, правда, забыла. Расположен он где-то в центре. Полагаю, пользуется популярностью.
— Слушай, а она, часом, не «розовая»?
— Синди? Лесбиянка? Ни в коем разе. Я постоянно вижу ее с мужчинами.
— Это уж точно.
— Синди — очень хороший человек.
— Согласен с тобой. Увидимся вечером.
— Ты приедешь в коттедж?
— Обязательно. Но поздно. И задерни, пожалуйста, шторы в спальне.
— Разве тебе не нравится вставать пораньше?
— Нравится, но не так же рано.
Глава 28
— Эй! Черт побери! Откройте! — Флетч вновь забарабанил в дверь. Вновь оглянулся. Вновь дернул за ручку. Вновь прочитал табличку на двери:
ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ЭКСТРЕННЫХ СЛУЧАЕВ
Главный вход за углом.
АГНЕС УАЙТЕЙКЕР ХОУМ
Он уже собрался бежать дальше, но в последний раз стукнул в дверь кулаком.
— Эй!
Дверь открылась.
За ней, на бетонном полу, стояли зеленые теннисные туфли.
— Я увидела вас через окно, — сообщила ему миссис Хайбек. — Вам лучше войти.
Флетч переступил порог и быстро закрыл за собой дверь.
— Почему вас преследовал полицейский? — спросила миссис Хайбек.
— Если б я знал! — Флетч глубоко вдохнул, выдохнул, снова вдохнул. — Только я поставил автомобиль у тротуара, в пяти кварталах отсюда, как этот коп выскочил из патрульной машины, что-то закричал, побежал за мной. Его напарник застрял в пробке. Спасибо, что впустили меня.
— Вы намного его опередили, — в голосе миссис Хайбек слышалось восхищение. — Разумеется, вы одеты для бега. Если полицейским вменено в обязанность гоняться за людьми, почему они не носят шорты и спортивную обувь?
В темном холле, где они стояли, ее цветастое платье казалось особенно ярким.
— Я не знаю вашего имени.
— А зачем вам оно? — Миссис Хайбек повернулась и вывела его через другую дверь в коридор. — Я вас ждала, но вы припозднились. Скоро нас позовут ужинать. Еще рано, я понимаю, но в больницах стараются кормить нас все три раза, не выходя за пределы восьмичасового рабочего дня. В результате часть больных очень толстые, другие очень худые. И никто не сможет обогнать полицейского.
Коридор привел их в большую комнату.
Трое печального вида мужчин смотрели телевикторину. Еще один мужчина, в строгом, деловом костюме, при галстуке, сидел за столиком для бриджа, задумавшись над сданными ему картами. Стулья трех других игроков пустовали, но перед ними лежали карты. У дальней стены молодая женщина в джинсах и футболке работала на компьютере.
Флетч и миссис Хайбек сели у окна, из которого просматривалась вся улица.
— Меня зовут Луиза, — соблаговолила представиться миссис Хайбек.
— А как обращаются к вам друзья?
— Нет у меня друзей. И не было, с той поры, как я вышла замуж. Знакомые моего мужа нас не любили. Никто из них. Ваши шорты спрашивают, нужен ли мне друг. Да, очень был нужен, в свое время. Как чашка чая в пустыне. Я уверена, вы меня понимаете. Чашки этой я не получила, но все как-то устроилось само по себе. И чашка эта стала вроде бы уже и ни к чему. — Она подняла с пола большой бумажный пакет и положила Флетчу на колени.
В пакете, аккуратно сложенные, лежали его джинсы, тенниска, трусы и носки. Под ними прощупывались теннисные туфли.
— Вы выстирали мою одежду!
— Я же обещала.
— Мои любимые теннисные туфли!
— Они издавали такой забавный звук, когда вертелись в сушилке. Словно верблюд, бегущий во весь опор.
Флетч уже снимал новые теннисные туфли, чтобы надеть старые, дырявые. Миссис Хайбек наблюдала, как он шевелит вылезшими из дыр пальцами.
— В этих вы могли бежать от полицейского еще быстрее, — отметила миссис Хайбек. За окном полицейский стоял у бордюрного камня, уперев руки в бока. — Мой муж всегда носил черные туфли. Так или иначе, ему удавалось блуждать в черных туфлях.
К тротуару подкатила патрульная машина, подобрала полицейского, покатила дальше.
— Понятия не имею, с чего этот коп бросился за мной, — покачал головой Флетч. — Может, следовало остановиться и спросить, но у меня сегодня еще столько дел.
— Ваше прибытие всегда запоминается. Мне это нравится. Вчера от вас разило бербоном. Сегодня за вами гнался полицейский. В этом вы ни на кого не похожи.
— А вам удаются уходы. — И Флетч, зашнуровывая теннисные туфли, напомнил миссис Хайбек, что днем раньше она ретировалась с его одеждой.
— О, да, — легко согласилась она. — После того, как тебя выгоняют из собственного дома, потому
