— О, черт, — воскликнула женщина. — Как же я попаду в дом?
— Вы Жасмин?
Она кивнула. Вблизи женщина выглядела старше, чем издалека. Толстый слой косметики на лице, выщипанные брови, крашеные волосы.
— Моя фамилия Флетчер. Я работаю в «Ньюс трибюн».
— Как же мне попасть в дом?
— Кухарки нет?
— Мне нечем ей платить. Она ушла.
— А почему вы вышли на улицу?
— Из любопытства. — Наряд Жасмин ни в коей мере не напоминал траурный: желтый, с глубоким вырезом пуловер, зеленые брючки, туфельки на шпильках. — Утром вы оставили здесь ворох одежды. Это же одежда Дональда.
— Извините, что не смог почистить ее перед тем, как привезти сюда.
— Одежда как-то связана с расследованием убийства?
— Нет.
— Я так и подумала. Дональд ушел в другом костюме.
— Я понимаю. Но это тоже его одежда. Я просто вернул ее.
— Вот и хорошо. — Объяснение, похоже, полностью ее устроило. Она оглянулась на дом. Куда больше волновала ее захлопнувшаяся дверь.
— Жасмин, я в недоумении.
— Мы тоже.
— Дональд говорил вам, что собирается пожертвовать пять миллионов долларов музею?
— Нет.
— Не говорил?
— Ни разу. Музею? Вроде бы в утренней газете написано, что он хотел отдать деньги какому-то человеку.
— Он обсуждал с вами религиозное искусство? Показывал вам какие-либо картины, скульптуры?
— Никогда. Религиозное искусство? Я думала, что религиозными могут быть только люди.
— Он говорил с вами о религии?
— Нет. В последнее время он читал толстые книги, вместо того чтобы спать. Большие романы.
— Он говорил вам о посещении монастыря в Томасито?
— В котором находится его сын? Нет. И я там никогда не была.
— Он намекал, что собирается уйти в монастырь?
Ее глаза широко раскрылись.
— Нет!
Посмотрел на дом и Флетч.
— Вы правы. Мы все в недоумении.
— Он и так жил, как монах, — добавила Жасмин. — Читал ночи напролет. «Война и мир». «Братья Карамазовы».
Флетч весь подобрался.
— Не творить зла? Что-то в этом роде. Уйти и не творить больше зла?
— Да, — кивнула Жасмин. — Что-то он такое говорил. Два или три раза. — Она пожала плечами. — Я никогда не понимала, что он говорит. Когда он-таки говорил со мной.
— Он не собирался уйти вместе с вами?
— Нет. С какой стати?
— Вы же Жасмин Хайбек, не так?
— Нет. Газета в этом ошиблась.
— Вас зовут Жасмин?
— И да, и нет. Мы неженаты. Дональд не разводился со своей первой женой. Вы с ней встречались?
— Да, — услышал Флетч свой голос.
— Странная дама. Хотя и очень милая. Приходит, садится, долго молчит, а потом неожиданно спрашивает: «Жасмин, что вы думаете о слове „синий“? Я отвечаю, что вообще не думаю об этом слове. А она добавляет: „Синий Дональд синеет в синем костюме“. Странно, не правда ли?
— Я уже не так недоумеваю, как раньше.
— Это хорошо.
— Вы жили здесь как его подруга?
— Вроде бы ничего другого мне не оставалось. — Она переступила с ноги на ногу. — Может, вы подскажете мне, что делать дальше.
— Готов попытаться.
Она шагнула к Флетчу.
— Видите ли, я включена в Федеральную программу защиты свидетелей.
— О?
— Я давала показания на суде в Майами со стороны обвинения. Подсудимых я знала, хорошие парни, денег у них куры не клюют. Но у них начались неприятности, и прокуратура сказала, что я могу им помочь, если буду свидетельствовать против них, или сама окажусь за решеткой. А я не делала ничего плохого. Взяла только какие-то драгоценности у Пита… — она подняла руку с перстнем на среднем пальце, — меха. Так что я ответила: «Нет проблем», — а потом долго ходила в суд, отвечала на какие-то глупые вопросы. К примеру, видела ли я, что на фабрике, где рубят коку, женщины работали голыми? И теперь меня охраняет федеральное правительство. Как по-вашему, мне нужно звонить в Вашингтон?
— А при чем здесь Дональд Хайбек?
— Ни при чем. Я находилась в кабинете одного адвоката в Майами, когда туда случайно заглянул Дональд. В то время после завершения процесса меня хотели отправить в Сент-Луис. Моя подруга рассказала мне, что в Сент-Луисе печатают библии и там ужасно влажно, так что эта перспектива совсем меня не устраивала. Дональд пригласил меня в ресторан. А через два дня я приехала с ним сюда. Но официально мы неженаты. И мое настоящее имя, естественно, не Жасмин.
— Естественно.
— Думаю, такого имени нет ни у кого.
— Скорее всего, вы правы.
— Я хочу сказать, есть у вас хоть одна знакомая женщина с именем Жасмин?
— Вы первая.
— Потому-то я его и выбрала. Если уж я должна изменить имя, то надо выбрать что-то удивительное. Вы поступили бы так же?
— Скорее всего, да.
— Так что мне теперь делать, после смерти Дональда? Звонить в Вашингтон или как?
— Кто из федеральных сотрудников занимался с вами в Майами?
— В этом-то и беда. Фамилии его я не знаю. А звали его Том или Джон.
— А партнеры Хайбека? Они знали, что вы подпадаете под Федеральную программу защиты свидетелей?
— Думаю, что нет. Для них я — вторая миссис Хайбек. Когда мы встречались, очень нечасто, со мной они не разговаривали. Ну, может, обращались с просьбами, вроде: «Жасмин, принесите мне, пожалуйста, виски с содовой». Пит и его парни были куда галантнее. По крайней мере, они знали, что я женщина, вы понимаете, что я хочу этим сказать? Они относились ко мне, как к равной. И я рада, что уехала с Дональдом до того, как закончила давать показания.
— Ясно, — Флетч разглядывал торчащие из теннисных туфель пальцы. — И вы сидите здесь без денег, без друзей…
— Да. Мне нужен друг.
— Вы не вдова Дональда Хайбека, даже не Жасмин…
