возникали финансовые трудности, Бредли покупал всю компанию или ее часть. Так что теперь «Уэгнолл- Фиппс» — холдинг, владеющий акциями многих, никак не связанных друг с другом фирм, производящих все, что угодно, от пластиковых бочек до швабр и гвоздей. Надо прямо сказать, голова у Томаса Бредли варила как надо. Но основной сферой деятельности «Уэгнолл-Фиппс» по-прежнему оставалась оптовая торговля. Впрочем, ты, наверное, и так все это знаешь, Флетч. На прошлой неделе ты же написал об этой компании статью. Помнишь?
— Не забуду до конца дней.
— Блейн — типичный неудачник. В свое время я говорил с ним. Начальник финансового отдела компании. Из тех, кто отсиживает от сих и до сих, а потом — хоть трава не расти. Вечно во всем путается, не знает, где нужные документы. А вот Коркоран — нормальный парень. По крайней мере, смотрит в глаза, когда говорит с тобой.
— Александер Коркоран, президент компании.
— Молодец, Флетч. Ты говорил с ним?
— Нет. Блейн сказал, что он участвует в каком-то турнире по гольфу.
— Значит, ты говорил только с Блейном?
— Выходит, что так.
— Как же ты мог, Флетч? Нельзя писать статью на основе информации, полученной только из одного источника.
— Спасибо за совет.
— Извини, Флетч. Не стоит сердиться на меня. Как-нибудь я расскажу тебе о своих промахах, благо, они случались.
— Как я понимаю, мне поручили написать статью о финансовом положении маленькой компании, которую пару лет назад «Ньюс-Трибюн» уже поджарила на медленном огне. С какой стати мне беседовать с кем-то еще, кроме вице-президента и начальника финансового отдела? Я знал, что все цифры, которые он мне дает, должны фиксироваться где-то еще, может, в отделе промышленных корпораций правительства штата. Я чувствовал себя в полной безопасности. С чего ему врать мне?
— Белые люди врут, — глубокомысленно заметил Том Джеффриз. — Черные, впрочем, тоже.
— И все-таки я этого не понимаю. Том, тебе когда-нибудь говорили, что Том Бредли умер?
— Не знаю. Я этого не помню. Впрочем, если б кто и сказал, я бы пропустил это мимо ушей. Слушай, в этой компании работает две-три тысячи людей. Это даже не открытое акционерное общество. Уэгнолл- Фиппс — название какой-то деревушки. И мы занимались ей только по одной причине — чтобы показать, что не только гигантские корпорации занимаются подкупом чиновников и слуг народа.
— Если «Уэгнолл-Фиппс» не открытое акционерное общество, кто, тогда, ее владелец?
— Думаю, Бредли. Бредли и его жена. Возможно, часть акций принадлежит Коркорану, но я в этом сомневаюсь. «Уэгнолл-Фиппс» не из тех компаний, где коллективное руководство. Бредли всегда был себе на уме. Не делился с кем-либо своими планами. А Коркоран, пусть и числится президентом, на самом деле обычный продавец. Руководил компанией Бредли, как председатель совета директоров. А титул президента он пожаловал Коркорану, чтобы тот лучше работал.
— А что делал Бредли помимо работы?
— В каком смысле?
— С кем-то же он общался.
— Да. С детьми, женой, сотрудниками. Разве этого мало?
— А увлечения? Благотворительные комитеты, клубы. Ты, вот, Том, увлекаешься дельтапланеризмом.
— Увлекался.
— Ладно, увлекался. Играл Бредли в гольф? Теннис? Ты говорил, что спорт он не любил.
— Ну, не знаю, мне он казался мягкотелым. Не из тех, кто следит за здоровьем, хотя бы бегает трусцой. Может, он чем-то болел.
— А политика его не интересовала? Неужели он занимался только своей компанией?
— Понятия не имею. Мы виделись с ним в его кабинете. Говорил он спокойно, тщательно взвешивая каждое слово. Показывал мне мозаики. Красивые, но не более того. Не понимаю, куда ты клонишь, Флетч.
— Я пытаюсь разобраться, с кем имею дело.
— Может, тебе лучше сходить за этим на кладбище?
— Как смешно. Я хочу знать, почему Блейн говорил о нем, как о живом, хотя он мертв.
— Спроси Блейна.
— Именно это я и собираюсь сделать.
— Послушай, Флетч, выставить прессу в глупом свете пытаются с давних пор. Скармливают нам ложную информацию, чтобы потом от всего отказаться и оставить нас по уши в дерьме. Это же обычное дело.
— Говорить о мертвом, как о живом?
— Да, с этим Блейн перегнул палку.
— У Бредли же двое детей. Представь себе, как кто-то скажет им: «На днях я прочитал о вашем отце в газете. Ваш отец очень милый человек.» Том, это жестоко.
— Согласен с тобой.
— Так почему он это сделал?
— Наверное, кроме Блейна никто тебе не ответит.
— Пожалуй, ты прав, — Флетч спрыгнул со стола. Поздравляю со свадьбой.
— Спасибо. Наверное, я буду единственным, кто женится в лежачем положении.
— Могу я тебе чем-нибудь помочь?
— Да. Скажи Тине, чтобы принесла губку. Я весь вспотел.
Глава 10
Джеймс Сейнт Э. Крэндолл, сутулый старичок лет семидесяти, стоял на веранде своего неказистого домишки в Ньютауне, засунув руки в карманы темнозеленых штанов, сшитых из толстого брезента. Взгляд его не отрывался от лица Флетча с той минуты, как тот вышел из машины.
— Доброе утро, — поздоровался Флетч, подойдя к крыльцу.
— Мне ничего не нужно, — пробурчал Крэндолл.
— В каком смысле?
— Из того, что у тебя есть.
— Но вы же не знаете, что я вам привез.
— А мне плевать.
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен. Так что садись в консервную банку, на которой приехал, и отправляйся в обратный путь.
— Вы — Джеймс Сейнт Э. Крэндолл?
— Не твое дело.
— Вы — Джеймс Сейнт Э. Крэндолл или нет?
— Хочешь, чтобы я вызвал полицию?
— Естественно. Я подожду.
Морщинистая кожа под глазами Крэндолла покраснела.
— А с чего ты решил, что у тебя есть право это знать?
— У меня есть право знать все.
— Кто ты, собственно, такой?
Флетч широко улыбнулся.
— А почему вас это интересует?
