между грязным складом и обедневшей церковью. На одной половине сцены лежал штабель досок. На второй стоял длинный стол с наполовину съеденными головками сыра и полупустыми бутылками. От сцены уходили вдаль ряды печальных, просиженных кресел, свидетели бессчетных слез и смеха, трагедий и комедий.
Когда Мокси и Флетч появились на сцене, остальные актеры и технический персонал впились в нее взглядами, профессионально оценивая, как она идет, как останавливается. Только режиссер поспешил ей навстречу.
— По крайней мере, ты жива, — подвел итог режиссер. — И ты здесь. Мы должны благодарить судьбу за ее маленькие подарки.
— И я выучила мою роль, — словно маленькая девочка, просюсюкала Мокси. — Пол, я думаю, это прекрасная пьеса.
— Насколько мне известно, автора ты увидишь только завтра, — ответил на это режиссер. — Он уже прилетел из Нью-Йорка, но заявил, что валится с ног от усталости. Я подозреваю, что сейчас он на телевидении. Пытается заполучить там работу, — режиссер, вскинув брови, повернулся к Флетчу. — Это тот парень, которого ты хотела мне показать?
— Это Флетч, — представила Флетча Мокси. — Ты же сказал по телефону, что не в восторге от Сэма…
Режиссер отступил на шаг, брови его все еще не спустились с середины лба, оглядел Флетча с головы до ног, потом с ног до головы, словно намеревался заказать ему костюм.
— Симпатичный мальчик. Естественный. Полагаю, ваши тела подходят друг другу.
— Подходят, — подтвердил Флетч.
— А нагота тебя не смущает? — спросил режиссер.
— Я таким родился.
— Но не на сцене. В отличие, к примеру, от Мокси. Как поживает драгоценный Фредди Муни, твой нестареющий папаша?
— По-прежнему не стареет.
— Но, клянусь Богом, разве он не моется? — режиссер вновь смотрел на Флетча. — Я понимаю, некоторых грязь возбуждает, но их не хватит, чтобы заполнить зал да еще при таких ценах на билеты.
— Я грязный? — спросил Флетч Мокси.
— Грязный, — подтвердила Мокси. — И потный.
— Клянусь, что приму душ осенью.
— По правде говоря, он фанат чистоты, — пояснила Мокси. — Но так уж вышло, что по пути в театр, он…
— Он что? — переспросил режиссер. — Прополз по городской свалке?
— Он спас жизнь женщине, — ответила Мокси. — Дело нелегкое, ему пришлось попотеть.
— А играть он может? — обеспокоился режиссер.
— Нет, — твердо ответил Флетч. — Абсолютно.
— Как приятно это слышать. Наконец-то, я услышал в Калифорнии новую для меня фразу: «Нет, я не могу играть». Если вы серьезно претендуете на главную мужскую роль в пьесе «В любви», мистер Флетч, или как там вас звать, вы должны знать, что вам придется появиться на сцене обнаженным не один раз, а два. И я прослежу, чтобы вы мылись перед каждым спектаклем. А уж потом делайте все, что хотите.
Флетч повернулся к Мокси.
— Мокси, дорогая, как все это понимать?
— Расскажи ему, какой ты великий актер, Флетч.
— Я вообще не умею играть.
— Чепуха, — отмахнулась Мокси. — Ты играешь всю жизнь.
— Никогда.
— Тебе нужна работа, Флетч.
— Только не такая.
— Будет очень забавно. Ты и я.
— Это будет ужасно.
— Все равно тебе больше нечем заняться.
— Чем заняться у меня как раз есть.
— Чем? Брать интервью у других покойников?
— Мокси!
— Как бы то ни было, — вмешался режиссер, — тебе надо познакомиться с Сэмом, Мокси. Твоим нынешним партнером. Скажи мне, что ты о нем думаешь. Эй, Сэм! — позвал режиссер.
Черноволосый, с широкими бровями молодой парень поднялся со штабеля досок и направился к ним.
— Обезьяна, — режиссер перешел на шепот. — Он ходит как подхвативший гонорею орангутанг. Массивные бедра. Нынешней аудитории они не по вкусу. Сэм, это Мокси Муни.
— Привет, — кивнул Сэм.
— Привет, — чуть улыбнулась Мокси.
— Почему бы вам не поприветствовать друг друга поцелуем? Вы будете работать вместе.
Оба, Мокси и Сэм, наклонились вперед, подставив щеку для поцелуя, ни один не хотел целовать сам. В конце концов, после некоторого замешательства, их губы едва коснулись друг друга.
— Вот так пишется театральная история, — саркастически прокомментировал режиссер.
— Я уверена, что мы отлично сработаемся, — вновь улыбнулась Мокси.
— Да, — согласился Сэм. — Я видел твоего отца в «Короле Лире». Слушай, в молодости он действительно работал в цирке метателем ножей?
Глаза Мокси превратились в щелочки.
— Сейчас полетят искры, — прокомментировал ее реакцию режиссер. — Мне надо спешить домой и занести этот факт в дневник. Для потомков.
— До встречи, — кивнул Сэм.
— В десять утра, — уточнил режиссер.
Сэм удалился за кулисы. Режиссер вздохнул.
— Так что ты думаешь? — спросил он Мокси.
— Я не думаю, — ответила та. — Я играю.
— По крайней мере, тебе хватает ума это понимать, дорогая. Как бы мне хотелось, чтобы и другие актеры не думали, что они могут думать, — режиссер повернулся к Флетчу. — Загляните к нам через пару деньков. Мне кажется, Сэм с этой ролью не справится. Не хочется выгонять кого-то за массивные бедра, но…
— Никогда, — отрезал Флетч.
— Ладно, он зайдет, — пообещала Мокси.
— Вдвоем вы отлично смотритесь. И смотрелись бы еще лучше, если б один из вас помылся. Из вас получится очень сексуальная пара.
— Извините, что заявился на вашу вечеринку с грязной физиономией, — пробормотал Флетч.
— У грязи есть свои достоинства, — признал режиссер. — Особенно, если использовать ее для выращивания тюльпанов.
— Мы можем идти, Мокси? — спросил ее Флетч.
— Мы только что пришли. Я не успела познакомиться с другими актерами.
— Мне надо принять душ.
— Ему действительно надо принять душ, Мокси. А с актерами познакомишься утром. Постарайся приехать к десяти часам. Опозданий я не потерплю, — режиссер указал на Флетча. — Отвези этого мальчика домой и хорошенько вымой его!
