– Ну ты и скажешь, Федор Яковлевич! – рассмеялся Денис. – – Какой еще волкодав?
– Да ты не смейся, я ведь тоже не шишел-мышел в свое время был, – усмехнулся хитровато дед. – Но не хочешь говорить – и ладно! – Банзай прищурился, окинул подполковника взглядом. – И не кори меня, что не пошел поначалу за тобой. Заробел, однако, под старость лет. А потом совесть начала грызть, ну прямо спасу нет. Вот и пришлось ружьишко выкопать.
– Ох, дядя Федор, дядя Федор, – укоризненно произнесла Людмила из машины, – Как-нибудь дойдут у меня руки и до тебя!
– Так это еще когда они дойдут, – хихикнул Банзай и поднял с земли тючок с упакованным в него медвежонком. – Забирай-ка свое шкодье! Я, грешным делом, думал, что он от этих паразитов в тайгу сбежал, а он, вишь, под кровать забился. – Дед горестно вздохнул. – Всю избушку мне разорил, паршивец, а сахару сколько сожрал! Ну прямо пропасть целую! У-у, медвежья твоя морда! – Протянув руку в открытую дверцу, он потрепал медвежонка за ухо. – Как еще до меда не добрался, японска мать!
– Не успел, видно! – рассмеялся Денис. – Вот подрастет и нагонит свое. Все ульи тебе пересчитает по старому знакомству. – Он сел за руль и протянул деду руку. – Ну, прощай пока, Федор Яковлевич!
Спасибо за помощь, и особенно – за Надымова!
– Только не отпускай их, Денис Максимыч! – Старик поморщился. – Иначе никакой тебе веры больше не будет от народа. Шибко уж много они нагадили, нельзя их опять отпустить!
– Не бойся, Федор Яковлевич, теперь уж точно им суда не избежать, да и от срока приличного не отвертятся. – Денис поднес руку к козырьку. – Ну, бывай пока!
Машина рванулась с места, а дед, проводив ее взглядом, взгромоздился на лошадь, оставленную ему до установления истинного владельца во временное пользование, и потрусил медленно к пасеке, где дожидались Красный Кхмер и разгромленное медвежонком жилище.
Денис сидел, положив перед собой руки на стол, и занимался тем, что сжимал и разжимал ладони.
Это все, на что он был сейчас способен. Потому что позволил себе слабину, разрешив мыслям о Людмиле заполонить разум. И все по той причине, что до сих пор так и не встретился с любимой женщиной, не объяснился, не признался ей в любви. Только собственной трусостью, а не чрезвычайной занятостью объяснял тот факт, что все три дня после возвращения из тайги он не вылезал из отдела и с Людмилой виделся лишь мельком сегодня утром, когда заехал домой, чтобы переодеться перед поездкой на совещание в город.
До Вознесенского они добрались уже за полночь.
Пока Барсуков разбирался с задержанными, прибежал Дробот, на радостях отстранил начальника от дел и отправил домой отдыхать. Только тогда Денис спохватился, что обещал Людмиле довезти ее до дому.
Прошло уже более двух часов, а он совсем забыл за делами, что она дожидается его в машине. Чертыхнувшись с досады, он на рысях помчался извиняться.
Но дежурный водитель доложил ему, что по собственной инициативе отвез Людмилу Алексеевну домой, а то она совсем уже валилась с ног от усталости, да и медвежонок заблажил в голос, видать, с голодухи.
После этого она не позвонила, не объявилась, не интересовалась даже, как обстоят дела. Хотя в последнем он несколько сомневался. Иметь в подругах столь квалифицированного информатора, как Антонина, и не знать последние милицейские новости?..
Барсуков подозревал, что в некоторых вопросах работы правоохранительных органов гражданская супруга его заместителя ориентировалась нисколько не хуже профессионального криминалиста, а интуиция, смекалка и природное чутье на разного рода происшествия и скандалы делали ее несомненным лидером в складывающемся семейном дуэте. Дробот не слишком распространялся перед начальством, в силу каких обстоятельств они не торопятся оформить свои отношения. Но заметно округлившийся живот Антонины и все более редкие уходы Стаса «в засаду» на собственную квартиру говорили о том, что вскоре в Вознесенском РОВД на одного холостяка станет меньше.
Хотя и сейчас уже от его холостяцкой жизни остались рожки да ножки, как заявил будущий отец, наблюдая из окна кабинета, как его Антонина, переваливаясь, будто гусыня, спешит на работу в Дом культуры.
– Сегодня коляску едем покупать. – Он отвернулся от окна и задумчиво посмотрел на Дениса. – На УЗИ вчера Тоньку смотрели, сказали, что мальчик будет.
– А свадьбу, что ж, с крестинами вместе объедините? – усмехнулся Денис.
– Да нет, неделю назад заявление подали, аккурат перед декретом и поженимся.
– А зачем тянуть было, если все уже и так решено?
– А это у Антонины спроси. Людмилу она ждала, никого больше не хотела в свидетельницы брать.
– Что за блажь такая? Потакаешь дамским капризам?
– Честно сказать, она мне проговорилась, что хотела бы Людку замуж раньше себя отдать, а то, мол, недосуг будет, когда ребенок родится, заниматься обустройством подружкиной судьбы.
– И за кого твоя Антонина собралась отдать ее замуж?
Стас хмыкнул, скосил глаза на окно, словно проверял, не стоит ли там его вездесущая половина, и огорченно покачал головой:
– Были тут две перспективные кандидатуры, но, как говорится, не судьба. Сойтись с Людмилой Алексеевной характерами – все равно что в «Спортлото» миллион выиграть, вроде бы и легко, но практически невозможно!
– Да, характер у нее не подарок! – согласился со Стасом Барсуков и перевел разговор в другое русло, профессиональное, что было и проще, и безопаснее.
Утром перед поездкой в город ему позвонил Кочерян и Христом Богом попросил захватить его с собой, чтобы встретить высокого гостя из Красноярска. Директорская «Волга» стояла на приколе из-за отсутствия запчастей, и Кочерян выходил из положения, напрашиваясь в попутчики к местным начальникам.
На этот раз Барсукову пришлось не только терпеть чересчур говорливого спутника, но и везти его в аэропорт к самолету.
В здании аэропорта было безлюдно и прохладно, гораздо прохладнее, чем на улице. Ждали недолго.
Бело-голубой «ан» словно свалился с неба, пробежал немного по бетонной дорожке и замер напротив аэровокзала.
Денис курил около «Волги», когда возбужденный встречей гостя Кочерян появился на аллее, ведущей к автомобильной стоянке. Его спутник был выше среднего роста и настолько увлечен беседой, что зацепился шляпой за ветку дерева и с несколько виноватой улыбкой подхватил ее. Светлые редкие волосы рассыпались по лбу, глаза с худощавого, слегка одутловатого лица посмотрели на Дениса с каким-то почти испуганным изумлением. Тот сразу понял, почему Ашот Саркисович на протяжении всего пути до города старательно избегал называть важного визитера по имени.
Гость с перекинутым через одну руку плащом, сжимая в другой емкий коричневый портфель, вслед за Кочеряном приблизился к машине и подчеркнуто вежливо и с достоинством пожал руку Денису:
– Вадим Павлович Шатунов! – Рукопожатие оказалось неожиданно крепким, но настороженность в глазах, спрятанных за темными стеклами очков, проявилась в улыбке. Денис понял, что гость нервничает, потому что тоже знает, кто он такой и почему не слишком дружелюбен в обращении.
Минутная стрелка отсчитала еще четверть часа, и Денис не выдержал, вызвал Сергея и поехал домой.
Отец копался в огороде и на вопрос сына, где Костя, махнул рукой в сторону соседей:
– У Славы в гостях, медведя кормят.
Мальчишки, устроившись на крыльце, с восторгом наблюдали за медвежонком, который, присев на
