и ударил его ногой в подбородок. Он даже через ботинок почувствовал, как хрустнула челюсть Мирзы. Наклонившись над таджиком, Хейфец прошипел ему в ухо:
— Теперь ты будешь слушать только меня, сука, понял?
И едва воздержался от повторного удара.
Солнце стояло в зените, по небу плыли ослепительно-белые облака. Звероферма, словно наверстывая упущенное, стремительно окуналась в повседневную рутину.
Скрипнули двери ангаров, тем же звуком отдались колеса тележки, первая партия животных поступила в лабораторию. Мрачный Мирза Батыев выволок из ангара черный мешок. Двое рабочих катили следующую тележку, в ней — два голых человека. Они неподвижны, только глаза живут на их изможденных лицах, они ощупывают каждый кусочек неба, впитывают в себя ослепительные лучи полуденного солнца. И — сохраняют абсолютное молчание.
Завтра вы узнаете, что такое настоящий страх.
Человек в клеенчатом фартуке посмотрел на показания микровольтметра, равнодушно осмотрел очередную партию животных, на которых надели ошейники и пристегнули цепями к металлическому столу, и вышел из ангара. Закрывая дверь, он увидел Мирзу. Таджик вытащил из печи раскаленные клещи и не спеша направлялся к своей жертве.
Специалист по собакам.
Наготове стоял еще один человек, в его руках отполированные прутки из нержавеющей стали.
Алберт Ли закрыл дверь, и в тот же миг до него донесся нечеловеческий крик.
Он был ужасен и неимоверно долог. Он, на высокой звенящей ноте, обвинял, казалось, небеса, просил быстрее пресечь его страдания~
Не переодеваясь, экстрасенс прошел в контору. Его встретил измученный, безвольный взгляд Губенко. Вениамин провел ночь без сна, лицо изможденное, сосуды на глазах полопались.
— Ну, что там? — спросил Белуха, поднимаясь с кресла.
— Приступили к работе, — ответил Ли.
От этих слов Губенко побледнел еще больше. Впервые он почувствовал, что у него есть сердце, оно надсадно защемило. Вениамин мог найти моральную поддержку в Хейфеце, но Карл мирно спал в соседнем домике.
Белуха брезгливо осмотрел компаньона. Потом, словно прочитал его мысли, возвратился к утреннему разговору с Карлом. Помощник не выполнил его задания. Карл и пальцем не тронул Ирину Голубеву. В течение пяти минут он и Мирза Батыев пообщались с женой журналиста с глазу на глаз. И Хейфец коротко доложил Белухе:
— Она ничего не расскажет.
— Что это значит? — грозно спросил шеф безопасности.
— А то, — дерзко ответил Карл, — что нам не нужны лишние трупы.
Белуха был вне себя от гнева.
— Ну-ну, продолжай, — едва сдерживаясь, произнес он.
Хейфец уселся напротив шефа и спокойно продолжил:
— Я знаю, тем двоим, что сейчас сидят в ангаре, не жить. Но, следуя твоей логике, нам придется убрать и знакомого Вениамина, через которого он толкал глюкозу, — Барышников, если мне не изменяет память. У того есть подруги, знакомые, родственники. У тех тоже есть близкие им люди. Давай команду, Андрей. Но, пожалуй, начнем с жены журналиста. Потом прикончим ее мать, соседей, сослуживцев, однополчан ее отца~ К следующему году мы сможем вплотную приступить и к самому Барышникову. Если нам и суждено сгореть, то дров под нами и так достаточно, от нас не останется и пепла.
Белуха промолчал. Наверное, подумал он, Карл прав. И хорошо, что он самостоятельно распорядился судьбой Ирины Голубевой. Дальше Белуха пошел по стопам своего младшего товарища.
С прежним отвращением глядя на Губенко, он как бы невзначай проронил:
— Только бы Мирза не перестарался.
Вениамин медленно поднял голову. На его лицо набежала гримаса. Он ждал, что скажет Белуха дальше.
— Ты сказал, чтобы Мирза только напугал их?
Алберт Ли ответил утвердительно и присел на стул.
— Однако мне придется проконтролировать его. — Белуха от порога окликнул Губенко: — Веня, а ты не хочешь попрощаться со своими компаньонами? — Он хрипло рассмеялся и вышел за порог.
Развеев не верил в чудеса, но вот с него снимают ошейник, бросают к ногам одежду. Чей-то повелительный голос приказывает ему одеваться. Он механически выполняет указания. Ложкин — нет. Леня стоит на коленях, короткая цепь натянулась, ошейник врезался в горло. Ложкин мертв. Наркоман умер от разрыва сердца, когда Мирза поднес его лицу раскаленные клещи. И таджик оправдывается перед властным человеком.
Развеева даже не предупредили, чтобы он молчал. К чему? Он все понял, до конца дней своих будет просыпаться в холодном поту и вспоминать этот кошмар. Длинные спутанные волосы упали на лицо, мешают смотреть. Его руки трясутся на баранке «жигуленка», и Развеев, свернув на обочину, долго приходит в себя.
Никогда не придет~
Спустя час, забывая вовремя переключать передачи, он ехал в город. Домой.
Глава двадцать первая
Слегка поддерживая Ирину за локоть, следователь Эдуард Зимин провел ее длинным коридором и спустился на несколько ступенек в просторное прохладное помещение морга. Одну его стену занимали ровные ряды белых дверок, похожих на дверки микроволновых печей. Морг строили финны.
В середине зала с кафельным полом стояли два человека — один в белом халате, другой в сером костюме и галстуке. Тот, что был в костюме, держал в руке кожаный кейс. Он подошел к Ирине и представился:
— Владислав Корабельников, врач. Я очень сожалею, примите мои соболезнования.
Не сводя глаз с холодильных камер, Ирина кивнула. На ней был клетчатый костюм.
Врач коснулся ее руки.
— Если вы готовы, мы можем начать процедуру опознания. Что делать~ Но я вынужден просить вас, успокоиться. Еще раз простите. Я буду рядом.
Ирина еле слышно сказала «да».
Мужчина в белом халате подошел к одной из камер.
Ирина закрыла глаза, она не видела, что там делает сейчас этот человек. Рядом прозвучал голос Корабельникова:
— Я здесь, успокойтесь.
К ним подошел следователь.
— Ирина Владимировна, вам принести воды?
Она открыла глаза.
— Нет.
Он лежал на узкой выдвижной полке, накрытый белой тканью. В том месте, где должно было быть лицо, расплылось бледно розовое пятно.
Снова голос врача:
— Я хочу вас подготовить, Ирина Владимировна. Лицо вашего мужа сильно пострадало. Будьте мужественны. — Он сделал знак человеку в халате, и тот убрал с лица простыню.
Боже~
Ирина качнулась. Ее поддержали руки следователя. Он обнял ее за плечи и сделал шаг вперед. Они вплотную приблизились к телу. Ирина не могла оторвать взгляда от обезображенного лица. На месте
