У Хуансло Хит были интересные знакомые. Потому что нигде – нигде! – в Западном Ливии не было ни таких сигар, ни спичек, ни уж тем более таких диковинных объем-ных картинок. Тоже, кстати, относилось и к часам. С другой сторо-ны, за океаном были другие страны и, хотя я встречался с иноземцами и никогда не замечал в них ничего особо необычного, но кто его знает, что уме-ют делать в далеких землях… Да, это, пожалуй, было самым естес-твенным объяснением того, откуда все эти диковинные вещицы взялись в доме старика. Когда-то целый год я обу-чался в церковном пансионе Зарустры Ливийского, пока не ограбил пансионную кассу и не смылся от-туда. Более всего мне нравилась тамошняя библиотека, именно после того, как я осилил не один десяток библиотечных книг, меня стали принимать за образованного человека. А еще за этот год я успел нахвататься разных ученых словечек. Так вот, один из учителей естественных наук – его потом вытурили за пренебрежение к концепции Божественных Братьев, как единоначаль-ников всего сущего, и некоторые острые высказывания в адрес Его Пресвятейшества, – любил повторять, что не следует умножать сущности сверх необходимого. Иными словами, не стоит придумывать нечто фантастическое для объяснения непонятных явлений, а лучше вначале попытаться объяснить их при помощи чего-то уже известного. И посему остановимся на самой простой идее: старик приобретал странные вещицы у тех, кому сбагривал то, что ему приносил я и другие личности вроде меня.
Решив, что так будет лучше для всех, я в последний раз приложился к фляге, завинтил колпачок и сунул ее в карман. Все, хватит на сегодня. Надо пойти поспать, чтоб с утра подняться и наконец обыскать дом. С этим моим делом надо покончить в кратчайшие сроки. Я еще раз окинул взглядом комнату…
…И, облившись холодным потом, вскочил. Мне не показалось – глаз волосатого страшилы на панно действительно мерцал зловещим алым светом.
Одноглазый пялился на меня алым оком и не шевелился, я, не ше-велясь, пялился на него. После объемной головы незнакомца в стекле я бы уже не удивился, если бы монстр сошел с панно и предстал пе- редо мной в натуральном виде.
Возникло смутное ощущение, что за мной наблюдает кто-то незримый и внимательно- настороженный. Вот это было уже совсем некстати. В шкафу зажужжало громче, потом смолкло. Глаз мигнул. Я отодвинулся от стены и сделал осторожный шаг. Глаз чуть качнулся – вверх, вниз. Это еще ничего не значило. Как говаривал учитель естест-венных наук – «просто оптическая обманка». Я медленно обошел стол и, приблизившись к панно, внимательно рассмотрел его.
Глаз не был нарисован. В панно имелось продолговатое отверстие, в котором находилась сферическая стекляшка, а за ней горел алый огонек… лампочка? Неужели все-таки электричество? Я коснулся «глаза» пальцем. Стекляшка была гладкой, чуть тепловатой и немного выступала над по- верхностью панно. Я нажал на нее и опустил руку. Такая несусветная чепуха была уже точно выше моего понимания. Если существование часов с драконом, спичек, окольцованной сигары, картинки в стекле еще можно было как-то понять, то – Святой Зарустра! – для чего кому-то могла понадобиться вот эта вот светящаяся лупалка? Спички, сигара, объемны портрет – просто диковинные иноземные вещицы, предназначенные для обычных, понятных целей. Часы… ну хорошо, они были ориги-нальные, но, в конце концов, они показывали время. Но какая польза могла быть от этой малиновой стекляшки? Не в силах ничего понять, я с досадой щелкнул по стекляшке ногтем и, только было начал отворачиваться, как природа алого света изменилась – он сначала потускнел, а потом замерцал в убыстряющемся темпе.
Из-под пола донеслось глухое, но явственное гудение.
Подскочив от неожиданности, я метнулся к двери, потом зачем-то к столу, потом, окончательно потеряв голову, обернулся и увидел, что комната озарилась новым светом. Ощущение присутствия незримого наблю-дателя не исчезало. Стеклянная пирамида за спиной страшилы на панно мерцала, зеленые блики перемещались по ней в сложном ритме и складывались в слова:
ВНИМАНИЕ!
ДО СТАРТА – 20… 19… 18… 17…
Не понимая, я уставился на светящиеся цифры. В шкафу защелкало, затарахтело и зажужжало. Надпись изменилась:
КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА: СТАНЦИЯ РД (Б-1) 16… 15… 14… 13…
Гудение под полом усилилось.
ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ОСТАНОВКА: «НА ГОРЕ». 12… 11… 10… 9…
Сверху раздался звук, как будто над потолком что-то разъехалось, разошлось в стороны…
РАБОТАЕТ АВТОПИЛОТ. 8… 7… 6… 5…
Пол начал вибрировать, мерцающий свет резал глаза. Как заворожен-ный, я смотрел на цифры. Пол дрожал.
ПРИМИТЕ УДОБНОЕ (УСТОЙЧИВОЕ) ПОЛОЖЕНИЕ. 4… З… 2… I…
СТАРТ!
Вслед за этим пол на мгновение перестал трястись, затем дернулся особенно сильно, встал на дыбы и рванулся вверх.
ГЛАВА 4
Я лежал на спине, раскинув руки, и смотрел в потолок. Ныл ушибленный затылок и в горле опять пересохло. Меня бил озноб и не оставляло идиотское ощущение, что я до сих пор в остроге и все это – лишь маразматический предутренний сон. Там, на твердых нарах, когда почти просыпаешься всякий раз переворачиваясь на другой бок, а ворочаешься целую ночь в связи с твердостью и грубостью поверхности, на которой вынужден почивать, постоянно пребываешь в состоянии полуяви, и поэтому сны снятся очень яркие и сумасбродные.
Слышалось гудение, пол уже не трясся, но зато пока-чивался. В шкафу тихо щелкало. Я сел и потер затылок.
Глаз волосатого чудика погас, буквы, цифры и мерцание стерлись с пирамиды. Я начал было подниматься, но тут пол качнулся сильнее, так что я предпочел встать на четвереньки и таким манером подобраться к эркеру.
Сначала я не понял, что вижу.
Внизу было темное пространство без зримых границ, в кото-ром изредка вспыхивали и гасли огоньки, а иногда появлялись и пропол-зали назад размытые пятна тусклого света. Слышен был приглушенный свист, словно от сильного ветра. Неужто, пока я лежал, начался ураган? Наконец я осознал, ЧТО ИМЕННО ВИЖУ и, встав на колени, уперся ладонями в стекло эркера.
В один момент хмель слетел с меня. Башня летела!
Потрясенный, я поднял глаза.
Небо немного посветлело и словно приблизилось вместе со звездами, свет которых то и дело гасили проносящиеся тучи. Я смотрел долго, не в силах осознать все это, но невероятное событие требовало какой-то реакции, а накопившиеся чувства – разрядки. Я вско-чил, рискуя упасть на качавшемся полу подбежал к шкафу и с размаху саданул по нему ногой. Внутри приглушенно застрекотало.
– Вылезай! – заорал я в ярости. – Ты был здесь, я слышал, как ты хо-дишь! Теперь ты в шкафу! Что это все значит?! Вылезай!!!
Я еще раз ударил по шкафу и прислушался. Теперь внутри было тихо, как в гробу. Вцепившись в верхний край дверцы, я изо всех сил потянул, но шкаф не поддавался. Я поднатужился, пальцы соскользнули, и я опрокинулся на пол, опять ударившись затылком.
Из глаз посыпались искры. Охнув, я перевернулся на живот, подполз к эркеру и вперил взгляд в темное пространство. Кажется, мы двигались вдоль океанского побережья на юг, в сторону Эльханского кряжа – един-ственных больших гор в Западном Ливии. Мне стало совсем плохо и затошнило. Я перевернулся и лег, осторожно прижавшись шишкой на затылке к холодному полу.
Не было никаких сомнений – мы летели. Хотя этого не могло быть… ну просто потому, что не могло быть в принципе! Машины для полетов, называемые летунами, появились совсем недавно. Управляемые
