Корабль дураков

рассказ каждого, я тоже, навер­ное, заслужил избавление? Я очень на это надеюсь. Я очень надеюсь, что мне, пересказавшему чужие повести – ведь за мной наблюдали, и мне сострадали, и терпеливо дослушали до конца, – тоже будет позволено все забыть.

Я представляю их всех среди колышущихся бурых водо­рослей. Рыбы обгладывают их кости. Их жизни распутывают­ся, как клубки шерсти. Они забывают про свою жизнь, они сновидят ее обратно.

Вот и последние ветки мачты скрываются под водой. Ос­тавшись без своего насеста, зеленая сова расправляет крылья. Она взлетает, чиркнув грудкой по воде, и роняет мне на голо­ву здоровенную плюху помета. Я, как могу, отмываюсь – моя черная шапка промокла до нитки – и наблюдаю, как птица летит к горизонту, то есть в том направлении, где должен быть горизонт. На секунду я вижу себя как бы с высоты птичьего полета. Оттуда, сверху, я кажусь барахтающимся червем; же­лудок обжоры – не больше букового орешка.

Этот кошмарный мешок проплывает мимо. Я зажимаю руками уши, чтобы не слышать его жалобных стонов, невнят­ную и бессвязную болтовню личного обжорского ада. Я пытаюсь отплыть подальше, брыкаясь в вонючей воде, и в процес­се (прошу прощения за такой оборот) задеваю рукой что-то твердое.

Плошка для подаяний.

Я беру ее в зубы, чтобы руки были свободны.

Далеко впереди сова резко снижается, словно собирается броситься в море. Но совы не топятся. Не такое у них назначе­ние. На самом деле она садится на верхушку дерева. Сперва мне кажется, будто дерево растет прямо из моря – как будто там была земля, только недавно затопленная водой. Приглядев­шись, я вижу, что снизу виднеется что-то темное, наподобие половинки скорлупки грецкого ореха. И судя по всему, компа­ния там собралась весьма разношерстная. Легкий бриз не доно­сит ко мне никаких голосов; но мне нетрудно представить, как они там орут во всю глотку и добродушно подшучивают друг над другом. В животе образуется уже знакомая тошнотворная пустота. Я плыву к кораблю, который, скорее, утлая лодчонка, и даже не лодка, а так, непонятного свойства посудина.

Сейчас я вам ее опишу.

,

Примечания

1

Перевод с французского Н.М. Любимова.

2

Как подсказывает сам автор в любезно составленной им «Па­мятке для озадаченных переводчиков», здесь имеется в виду совре­менная английская регбийная песня. Кстати, пользуясь случаем, хочу поблагодарить автора за помощь в работе: большинство примечаний переводчика в этой книге сделаны именно по разъяснениям самого автора. – Примеч. пер.

3

Скриптории – мастерская по изготовлению книг при монас­тырях. – Примеч. пер.

4

Английскоеnoblerotозначает «благородная гниль» винограда, и в иных случаях может служить эвфемизмом «цирроза печени». Благородная гниль – загнивание винограда под воздействием грибаBotrytiscinerea. Белые вина, которые производят из этого винограда, получаются особенно сладкими и обладают особым вкусом и ароматом. – примеч. переводчика

5

Копрологический – относящийся к изучению экскрементов. Когда человек перестает испражняться в пеленки и пересаживается на горшок, парабола достигает пика и дальше идет уже по нисходя­щей – до самой старости, когда человек в своей немощи начинает ходить под себя. – Примеч. пер.

6

Будь здоров (нем.)

7

новую землю (лат.)

8

Сон Чезаре (лат.) – Примеч. пер

9

От итальянского «fiamma» – пламя, огонь. – Примеч. ред

10

«Новая жизнь», повесть в стихах и прозе Данте, в которой поэт рассказывает о своей любви к Беатриче. – Примеч. пер.