соперников.
Кеи сердечно рассмеялся, и Чифуни тоже негромко хихикнула, вежливо прикрывая рот ладонью. Лично ей эта условность казалась излишней, однако в Японии не было принято, чтобы хорошо воспитанная молодая женщина смеялась во весь голос и не прикрывала рта. Потом она подумала о том, что Кеи ведет себя словно какой-нибудь средневековый
Потом она припомнила, что настроение таких людей, как правило, менялось совершенно непредсказуемо и неожиданно, и что за считанные мгновения они способны были переходить от благодушия к беспричинной ярости. Кеи, безусловно, и был могущественным даймио, владения которого были раскиданы по нескольким континентам. Перед богатством современной кейрецу средневековый даймио казался бы жалким нищим.
И Кеи не просто играл эту роль. Он на самом деле был сильным и влиятельным человеком. С этой пугающей реальностью они не имели права не считаться.
— Уважаемый Намака-сан, — сказал тем временем Фицдуэйн. — Вы оказали мне своим подарком великую честь и проявили неслыханную щедрость. Я буду очень рад, если вы сделаете мне одолжение и развернете скромный дар, который я привез вам. Он, конечно, не идет ни в какое сравнение с вашим, однако смею надеяться, что вы найдете его небезынтересным.
Если Кеи радовался, пока Фицдуэйн рассматривал подарок, то теперь, разворачивая предназначавшийся ему сверток, он едва не задыхался от восторга. Правда, для глаза менее опытного и внимательного, чем у Чифуни, никакие бросающиеся в глаза признаки не выдавали его волнения. Кеи был японец, а японцы ценили самообладание и не приветствовали несдержанности. Несмотря на это, пальцы Кеи, срывавшие внешнюю упаковку, двигались чуть быстрее, чем требовали приличия, а глаза блестели чуть ярче. Иными словами, Кеи Намака вел себя так, словно вдруг наступило Рождество, и Чифуни было любопытно наблюдать эту смесь детского любопытства и жестокости.
Когда у него в руках наконец появился мерцающий топор с двухсторонним лезвием и длинной рукояткой, обвитой тонкой золотой проволокой, Кеи Намака ахнул от восхищения и, не в силах более сдерживаться, вскочил на ноги и закрутил топором над головой. Несмотря на свою сорочку ручной работы, на шелковый галстук и костюм от Севиля Роу, он не выглядел смешным; напротив, топор в его руках казался очень уместным. В эти минуты Кеи Намака был велик и прекрасен; даже Чифуни нашла, что он похож либо на. Воина Вечности, либо на испорченного ребенка, получившего еще одну новую и опасную игрушку. Все зависело от точки зрения.
— Я слышал, Намака-сан, что вы владеете непревзойденной коллекцией рубящего оружия, поэтому мне захотелось найти для вас нечто такое, чего бы в вашей коллекции не было. К сожалению, история моей родины такова, что все ирландское средневековое оружие было уничтожено или утрачено, и вы держите в руках точную копию ирландского боевого топора тринадцатого века. Это оружие с большим успехом применялось против норманнских завоевателей, так как только оно способно было пробить их доспехи.
Кеи с удовольствием взмахнул огромным топором еще раз и бережно опустил его на стол, в жесткий кожаный футляр. Только тогда он заметил выгравированный на лезвии топора герб Намака.
Кеи посмотрел на Фицдуэйна.
— Мне, право, неловко, Фицдуэйн-сан, что вы так беспокоились ради нас, — сказал он. — Мы с братом очень высоко ценим ваш дар и хотели бы договориться, когда вам будет удобно посетить наш сталеплавильный завод. Йошокава-сан сообщил нам, что вы проявили к нему интерес. Должен сказать, что я разделяю вашу заинтересованность: это почти волшебное зрелище — смотреть, как крепчайшая сталь мнется и плющится словно оконная замазка. Кстати, там же расположен зал для единоборств, в котором я держу большую часть своей коллекции. Мне кажется, вам будет интересно взглянуть и на нее тоже.
Фумио, который продолжал молчать, обнаружил, что не в силах отвести своего взгляда от широкого лезвия топора. Кеи и этот гайдзин разговаривали между собой словно старые друзья, а он никак не мог отделаться от страха. Лежащее на столе оружие напоминало ему топор палача. Этот подарок был весьма остроумным способом произвести благоприятное впечатление, возможно — лучшим из возможных, однако при одном взгляде на него Фумио чувствовал себя больным.
Наконец он оторвал взгляд от топора и посмотрел сначала на Фицдуэйна, затем — на Чифуни. Эта молодая женщина действительно была похожа на прекрасно вымуштрованную переводчицу, но было в ней что-то такое, что заставило Фумио насторожиться.
— Фицдуэйн-сан, — сказал Фумио с легкой улыбкой. — Мы действительно с нетерпением ожидаем вашего визита на “Намака Стил”. Надеюсь, теперь вы убедились, что мы оба прекрасно говорим по- английски. Услуги Танабу-сан вам не понадобятся.
Чифуни подумала, что и в этот раз Фицдуэйн блестяще справился со своей ролью. Он сделал небрежный жест, который ясно давал понять, что присутствию переводчика он с самого начала не придавал особого значения, и заговорил о другом.
Намака схватили наживку, но Чифуни была убеждена, что они намереваются оставить ее у себя. Не было никакого сомнения, что они что-то замыслили, вот только — что?
И пока Кеи Намака и Фицдуэйн непринужденно шутили и смеялись, как два старых друга, объединенных общим интересом к старинному оружию, Чифуни Танабу с беспокойством перебирала в уме все возможные опасности.
Вечером того же дня Фицдуэйн поужинал с Чифуни. Это был бы замечательный ужин, если бы не оставшееся после него эротическое возбуждение, которое Хьюго никак не мог в себе превозмочь.
В отель, навстречу вежливым поклонам ночного портье, он возвратился за полночь, слегка разгоряченный вином и обществом красавицы-японки. Несмотря на усталость, он давно уже не чувствовал себя в таком приподнятом настроении.
Поднявшись в номер, он попытался восстановить утраченное душевное равновесие при помощи испытанного средства — холодного душа. В результате он быстро протрезвел, однако такое чисто физиологическое явление, как эрекция, никак не проходило.
В Чифуни было что-то, что производило именно такой эффект. Ни она, ни Фицдуэйн не сделали и не сказали ничего особенного, однако сексуальный заряд в них обоих достиг огромной силы, и Хьюго начало казаться, будто они обрели способность светиться в темноте, словно русские моряки с атомных субмарин Северного моря. Не без сожаления Фицдуэйн раздумывал о том, что остаток ночи им придется светиться по отдельности.
Женщины всегда сбивали его с толку. У него была Итен, мать Бутса, которую он любил и которая не захотела остаться вместе с ним в тихой гавани его замка. У него была Кэтлин, которую он, казалось, с каждым днем любил все сильнее и которая как раз захотела остаться с ним в тот самый момент, когда он почти уже решил, что и она от него уедет. И была Чифуни, чье сегодняшнее волшебство объяснялось исключительно гормональным притяжением и которая, если он правильно истолковал кое-какие намеки, в недалекой перспективе имела определенные виды на детектив-суперинтенданта Адачи.
Адачи нравился Фицдуэйну, к тому же Хьюго не любил смешивать дело и удовольствие. Он нуждался в помощи Адачи, и суперинтендант-сан помогал ему, чем мог. В этих обстоятельствах попытка Фицдуэйна переспать с его женщиной была бы, мягко говоря, не совсем корректной. Между тем жизнь редко когда руководствовалась законами человеческой порядочности и здравого смысла.
Коль скоро холодная вода не произвела желаемого действия, а Фицдуэйн пока не хотел доставить Намака удовольствие своей преждевременной смертью от переохлаждения, он пустил горячую воду. Некоторое время он бездумно наслаждался приятным теплом, но тут зазвонил телефон. Убедившись, что это, к сожалению, не галлюцинация, Фицдуэйн со вздохом обернул вокруг бедер полотенце и пошел в комнату. Спереди полотенце все еще заметно топорщилось.
— Я уже сплю, — сказал Фицдуэйн в трубку. — Земля, между прочим, круглая, и Япония расположена довольно далеко от того места, где ты находишься. У нас тут первый час ночи. Приличные люди избегают звонков в такое время.
Он угадал верно.
— Вот и прекрасно! — раздался в трубке голос Килмары. — Ко мне-то это не относится. Слушай же, мой добрый товарищ. Новости распространяются по миру, как в большой деревне, а с тех пор как ты
