холодные заснеженные улицы Эгеста, где они и приняли свой последний бой.
Но сейчас одежда Рыси-первой чиста и не смята. Лицо хоть и бледно, но без трупных пятен. Она… жива? Или — не жива и не мертва, если верить всему, что привиделось некроманту во время его странствий. «Её нет ни среди мёртвых, ни среди живых». Он не посмел коснуться её щеки. Просто стоял и смотрел. Кажется, из глаз катились слёзы — он их не замечал. Рысь-вторая, девочка-дракон, оказалась решительнее. Шагнула к недвижной воительнице, осторожно коснулась тонкими точёными пальчиками лба, висков, шеи…
— Убери свою мерзость, инквизитор, — бросила она, Не поворачиваясь.
— Ты о негаторе, дитя?
— Именно. — Драконица сжимала обеими руками бледную кисть мятежного Стража Храма.
— Слово… — прохрипел Фесс. — Даю слово, что не…
— Хорошо, — с необычной кротостью согласился инквизитор. — Приготовься, Неясыть.
Предупреждение оказалось нелишним. Грохочущий незримый поток, яростный водопад, горная лавина — Аркин таил в себе океаны силы.
Можно только гадать, во что обошёлся бы мне штурм, мрачно подумал некромант. Мало приснопамятного Эгеста?
— Спасибо, — коротко кивнула Рысь. И вновь повернулась к воительнице — что-то ворожить, водя ладонями над её лицом и грудью.
Некромант взглянул на гнома и орка. С ними всё казалось проще, они ещё больше стали напоминать обычных спящих. Широкая ладонь Сугутора была раскрыта, и Фесс осторожно коснулся каменных, всей жизнью натёртых мозолей.
Холодные. Холоднее льда. В них нет жизни. «Сон» его другой — лишь видимость. Они мертвы.
…Зачем я шёл сюда?..
У некроманта вырвался рык, в котором не оставалось ничего человеческого.
— Ты солгал, Этлау. — Рысь резко повернулась к инквизитору. — Ты показал нам три мёртвых тела. Магия сохраняет их от тления. Нехитрый трюк, на такое способны даже деревенские ведьмы… вернее, были способны, пока их всех не истребили. Твои предтечи, между прочим. Ну что, ты хочешь сказать, что завёл нас в ловушку? Что твой план наконец-то сработал?
Инквизитор попятился, что-то забормотал. Однако негатор магии в действие так и не привёл.
— И об этой несчастной я могу сказать — её душа бродит, неприкаянная, вырванная из тела жутким заклинанием, — продолжала Рыся, наступая на Этлау. — У вас тут не завелась пара-тройка своих собственных некромантов?
— Тихо, дитя моё, тихо! — Этлау замахал на Рысю широкими рукавами. — И ты, Неясыть, тоже. Послушайте меня, оба. Это — величайшая тайна Святой Инквизиции. Когда схватка на площади закончилась, твои друзья, Неясыть, умирали. Их не удержали бы от смерти никакие лекари. Но… случилось чудо. Тогда я, многогрешный, приписал его особой милости Спасителя. Сейчас я уже так не думаю. — Он торопился, захлебываясь словами, точно и впрямь боялся, что Фесс ему не поверит. — Тем не менее мы сделали всё, что могли. Уже тогда святые братья понимали, какой страшный противник этот некромант Неясыть, но понимали также, чем его можно зацепить.
— В Салладоре это у вас получилось не слишком хорошо…
— Согласен, согласен, — поспешно закивал Этлау. — Но речь не о том. Раны твоих друзей были смертельны, некромант. Однако, к нашему полному изумлению, первые же усилия лекарей дали плоды. Воодушевлённые, мы обратили все наши силы к отражению смерти, да простится мне высокопарный слог. И… мы отразили её! Правда, мы не смогли излечить твоих спутников, только… сохранить, вот так, как ты видишь. Но они не мертвы! Хотя ты, дитя, совершенно права с воительницей — где её душа, нам поистине неведомо.
— А где души орка и гнома, вам, конечно же, известно? — напирала Рысь.
— Известно, — кивнул инквизитор. — Вернее, известно мне. На самом пороге Серых Пределов. И… мне вид но, кто их там удерживает.
— Кто же? — разом вырвалось и у Фесса и у драконицы.
— Она. Наш враг из Чёрной башни, — еле слышно проговорил отец-экзекутор. — Если ты помнишь, некромант, Она тогда почти что прорвалась в Эгест. Ты призывал Её настолько хорошо, что все защитные барьеры, ещё охраняющие наш мир, готовы были рухнуть. Ты ведь знаешь, что случилось в Эгесте
— Не знаю. Но к делу это не относится. — Фесс не мог оторвать взгляда от бледных щёк Рыси- первой. — Расскажешь потом, преподобный, если у нас останется время.
— Хорошо; так вот, Она почти уже шагала по улицам; Её сила была везде. И… Она сохранила жизнь твоим спутникам. Я не мог в это поверить, это… То есть я понял, кто действительно спас их, только после того, как сам получил… ножом под ребро… — По лицу Этлау раскидывались алые пятна. — Тогда я думал… считал… А теперь — вот ведь оно как… — бессвязно закончил он, нелепым жестом разведя руки, словно в полном недоумении.
— Ты хочешь сказать, что Западная Тьма сохранила жизни моим друзьям, а вы — вы сохранили тела? — медленно, почти по слогам, проговорил некромант. — Но я вижу только три мёртвых тела. Я отлично помню, как Поднимать и упокаивать зомби, но не знаю, как вернуть умерших к жизни. Боюсь, ты переоценил мои способности, инквизитор. Тем не менее я… я благодарен тебе, несмотря ни на что. Мои друзья могут быть с честью преданы земле по обычаям своих народов… И потом — я ведь долго оставался в Чёрной башне, инквизитор. И Она, Западная Тьма, ни разу не сказала мне ни слова о том, что моих спутников можно вернуть из Серых Пределов.
— Как и все правители на свете, Она говорит только то, что необходимо подданным, дабы они делали ожидаемое от них, — философски заметил инквизитор.
— Ты так много общался с Нею?
— Нет. Но правители все одинаковы, что во плоти, что бесплотные. Не такая уж большая разница меж Нею и диким шаманом из дальнего Харра. Послушай меня, некромант! Твоих друзей можно оживить, я верю…
— «Верю» или «знаю»? И если последнее — то как?
— У тебя очень много вопросов, Неясыть. Ты не забыл, что у меня тоже кое-какие имеются?
Фесс скрипнул зубами.
— С тобой, преподобный, разве забудешь?..
— Я обещанное сделал.
— Ты показал мне трупы, — медленно закипая, но всё ещё сдерживая гнев, проговорил некромант. — Трупы, инквизитор, мёртвые тела! Не знаю, что ты тут нёс об «оживлении» и «всём моём искусстве». Всё моё искусство тут бессильно, и ты…
Этлау вздохнул. Скинул плащ, поддёрнул рукава широкого инквизиторского облачения.
— Смотри, маловерный. Я проделывал это не один раз. Откат будет очень силён, но… нужно же мне тебя убедить.
Отец-экзекутор подошёл к неподвижному Сугутору. Глаза гнома были закрыты, руки — бессильно раскинуты. Этлау положил обе ладони ему на грудь и замер. Губы инквизитора шевелились, но слов Фесс разобрать не смог.
Зато со внезапно режущей ясностью ощутил, как вдруг близко, совсем рядом оказались Серые Пределы. Стены камеры таяли, фонарь угас, пропала Рыся, тела орка и Рыси-воительницы, остались только он и Этлау над бездыханным Сугутором.
Отец-экзекутор пустил в ход действительно великую силу. Да, Фесс сразу ощутил в ней привычный привкус «от Чёрной башни». Было здесь немало и классической магии Спасителя, но — не только.
Третье. Что-то третье, чего Фесс не мог понять — только уловить, да и то с трудом.
Миг, другой, третий; инквизитор застыл неподвижно, лицо окаменело; а вот гном внезапно застонал и слегка пошевелился. Веки дрогнули, приподнялись, показалась мутная блескучая полоска глаза.
— Сугутор! — вырвалось у Фесса. Некромант одним прыжком очутился рядом… лишь для того, чтобы увидеть, как, тяжко всхлипнув, начал оседать обмякший инквизитор, а глаза гнома вновь закрылись, плечи
