В прошлый раз, оказавшись на Лобном месте, некромант не смог разглядеть главу церкви Спасителя. Морщинистый старик, но взгляд ясный и острый, как у молодого. Унизанные перстнями пальцы спокойно лежат на коленях, поверх белоснежно-лилейного шёлкового одеяния, расшитого золотом; бесчисленные перечёркнутые стрелы Спасителя рябили у некроманта в глазах.
— Нам пришлось немало поработать, — суховато, но без всякой аффектации проговорил архипрелат. — Боюсь, некромант Неясыть, прошлый раз ты попал не в те руки. А я, признаюсь, недоглядел. Оставьте нас, — повернулся он к служкам.
Те поспешно повиновались.
— Как, Ваше святейшество? А где же палачи, непревзойдённые специалисты, способные безо всякой некромантии разговорить даже мёртвого? Отец Этлау в прошлый мой визит был так красноречив, расписывая их достоинства…
— Отец Этлау, — ровным голосом проговорил первосвященник, соединяя кончики пальцев перед грудью, — сам находится под следствием по обвинению в ереси и споспешествованию Тьме. Если это потребуется дознавателю, будет проведена очная ставка.
— Всегда готов, — в ответ усмехнулся Фесс.
— После твоего… бегства с эшафота, не спорю, весьма впечатляющего, — продолжал архипрелат, не сводя глаз с некроманта, — я перечитал всё, записанное следствием с твоих слов. Они были скрупулёзно точны в формулировках. — Священник нацепил на нос круглые очки — огромную ценность в Эвиале, линзы заказывались горным гномам и стоили немыслимых денег — и извлек из стоявшего справа сундучка толстенную, устрашающего вида книгу в чёрном переплёте.
— Это они успели столько исписать? — попытался сыронизировать Фесс.
— Ну что ты, Неясыть. Просто страницы очень толстые, из разряда «предназначено к вечному хранению». Не каждый день в руки святых братьев попадались действующие некроманты, а уж кандидаты в Разрушители — и того реже.
— Нельзя ли совсем опустить это? — Фесс сделал напрасную попытку пошевелить плечами.
— Никак невозможно. Я отнюдь не спешу предстать перед Спасителем, считаю, что земные дела мои ещё не довершены, — усмехнулся архипрелат. — Отец Этлау, к сожалению, оставил слишком много лакун в следственных материалах. Самое важное он не счёл возможным доверить пергаменту. Тем не менее и из имеющихся материалов можно извлечь кое-что полезное. Ты ведь не из нашего мира, Неясыть?
Отпираться было глупо. Фесс кивнул. В его положении это уже ничего не меняло.
— Я рад, что ты проявляешь благоразумие, Неясыть, позволь называть тебя этим именем. На самом деле это величайшее открытие. В меру своих слабых сил я следил за работами молодых «предельщиков» Ордоса, как их называли. Десятый факультет, «глобалисты». Теоретические их модели о том, что наш мир — не единственный обитаемый, существуют уже давно, но только сейчас их удалось подтвердить экспериментально. К тому же у Святой Инквизиции есть все основания подозревать, что в нашем мире ты — не единственный пришелец. Есть по крайней мере ещё один, вернее — одна.
— Кто же это?
— Некая госпожа Клара, — усмехнулся аркинский предстоятель. — О её спутниках мы пока не можем сказать ничего определённого, поэтому будем считать «пришелицей» только её одну.
Надо же, искренне подивился Фесс. Молодцы монаси, Спасителя заступники. Не только первосортные зомби из вас получаются, похоже, вы и думать порою способны. Докопались…
— А вдруг вы ошибаетесь, Ваше святейшество?
— Нет, чадо моё, не ошибаюсь, — архипрелат покивал. — Не один отец Этлау владеет кое-какими силами, не только он один. На мою скромную долю тоже досталось немного. Не скрою, был момент, когда мы все с ужасом и восторгом взирали на вышеупомянутого отца-экзекутора… пока не осознали всю глубину его падения. Нет-нет, не надо меня ни о чём спрашивать. Ты не в том положении, сударь мой некромант. Ни ты, ни твоя… твоё… Одним словом, твоя спутница. Огонь-девка, ничего не скажешь, будет очень жаль, если с ней что-нибудь случится.
— Если с ней что-нибудь случится, — как можно спокойнее и равнодушнее проговорил Фесс, — я, святой отец, приду за тобой даже из Серых Пределов.
— Все так говорят, — ничуть не растерялся архипрелат. Слегка поёрзал на кресле, с досадой поправил подушки под седалищем.
— Болят шишки-то? — с участием осведомился Фесс.
— Болят, Неясыть, — не помешкал священник с ответом. — Но что делать, плоть наша слаба и подвержена тлену… Вернёмся к нашей беседе. Не знаю — пока не знаю! — о чём вы толковали с бывшим преподобным отцом, а ныне лишённым сана еретиком Этлау, но могу предложить тебе вот что. Жизнь, некромант, жизнь и свобода и тебе, и твоей спутнице. Разумеется, то же касается и бедолаги Фейруза. Если, конечно, ты не собираешься собственноручно прикончить его за предательство.
— Щедро, — спокойно сказал Фесс. — Великодушное предложение, и даже безо всяких обещаний вновь продемонстрировать весь пыточный арсенал Святого города…
— Ты его уже видел один раз, — парировал архипрелат. — Второй раз совсем не то впечатление. Предпочту взывать к твоему разуму, а не телу.
— Разумно. Что ж, могу сказать сразу — Фейруза я и пальцем не трону. — Если блефовать, так уж по-крупному. Остаётся надеяться, что дрожь его никто не заметит. — Бедняга просто угодил в ловушку к всё тому же Этлау. Поэтому я лично предпочёл бы, чтобы парня просто отпустили, мы о нём позаботимся… Но я так и не понял, святой отец, чего же вы от меня хотите? За все эти щедроты — что я должен сделать?
Аркинский первосвященник помолчал, задумчиво играя чётками. Поджал тонкие губы, покачал головой; а потом резко кивнул, словно решившись на что-то.
— Некромант Неясыть, оказавшись в наших подземельях, ты провёл какой-то сложный обряд. Мы засекли твоё мощное заклинание, но не смогли расшифровать во всех деталях. Не удовлетворил бы ты моё любопытство, не поведал бы нам, в чём оно заключалось, на что — или против кого — было направлено?
«Пока Рыся в каменной клетке, ей не перекинуться. А в человеческом облике она уязвима для магии, — мелькнула мысль. — Торговаться, Кэр, торговаться до умопомрачения, пока дочка не окажется на свободе!»
— Отпустите мою дочь. Без этого — никаких разговоров.
— Неясыть, — мягко проговорил первосвященник. — Попробую тебя убедить, что в данную минуту мы — отнюдь не враги.
— Отец Этлау толковал мне совершенно то же самое, и уже давно, пожалуй, с самой первой встречи, — ухмыльнулся некромант. — Самое интересное, что после подобных речей его почему-то всякий раз охватывало непреодолимое желание увидеть меня болтающимся на дыбе.
— Рекомый Этлау, ныне лишённый сана и отлучённый от Святой матери Церкви, всегда отличался буйностью нрава, — заметил архипрелат. — Он решил, что наш небесный Владыка лично возложил на него миссию спасения Эвиала. Признаю, сперва… оный Этлау умел казаться очень убедительным.
— Когда двинул полки к Чёрной башне?
— В том числе. Но там он повёл себя словно одержимый Тьмой. Мы следили за ним, о да, мы внимательно следили. Даже в Аркинской курии — удивлён, Неясыть? — нашлись трезвые головы.
— Поздновато они нашлись, — сказал Фесс, смотря в глаза собеседнику.
— Что поделать, чем богаты, тем и рады, — холодно ответил первосвященник, не опуская взгляда.
— Но заявление Вашего святейшества о том, что мы «не враги», плохо соотносится с моим нынешним положением. — Фесс постарался вложить в слова побольше сарказма.
— Всему своё время, дорогой мой некромант. Итак, ты требуешь отпустить ту, кого ты безо всяких на то оснований именуешь «дочерью». Она не может являться…
— Какая разница! — зарычал Фесс.
— Большая. Будь она твоей настоящей дочерью, кровь её дала бы нам большую власть над тобой.
— Будто нельзя взять у меня? — поднял брови некромант. — Хотя нельзя сказать, что подобного рода заклятья уж настолько необоримы. В конце концов отец Этлау в прошлый раз…
