— Отец Этлау, — перебил Фесса архипрелат, — убедил всех, что хранить даже частицу плоти или каплю крови Разрушителя смертельно опасно для Аркина. Потом он добился постановления Курии о твоей казни. Мы согласились — тогда никто не дерзал ему возражать. В этой связи хранение артефактов стало неактуальным. Хотя, конечно, для академических исследований они, возможно, и пригодились бы…
Первосвященник, похоже, ужасно любил поговорить. Даже со смертельным врагом.
— Святой отец, — не слишком вежливо прервал его Фесс. — Давайте ближе к делу. Я вам зачем-то нужен? Очень хорошо. Освободите мою дочь, дайте ей безвозбранно покинуть Аркин — и тогда я буду говорить. Нет — можете сразу звать палачей. В прошлый раз я говорил это отцу Этлау, повторю и сейчас — вне зависимости от умения ваших заплечных дел мастеров я могу умереть в любой момент. Просто прикажу себе, и всё.
— Я знаю, — спокойно сказал собеседник некроманта. — Не стоит подозревать меня в невнимательном чтении протоколов того приснопамятного следствия.
— Кстати, — усмехнулся Фесс, — освободить мою дочку и в ваших же собственных интересах. Если она не окажется на свободе в самое ближайшее время, моя армия пойдёт на штурм Аркина. И тогда Святому городу, боюсь, несдобровать.
— Да-да, догадываюсь, — кивнул первосвященник. — Твоя армия. Кровожадные поури и новоподъятые зомби. Да, драка будет кровавой. Негаторы магии их так просто не остановят.
— Они их никогда не останавливали.
…Работай языком, мели всё, что угодно, спорь, соглашайся, снова от всего отказывайся… Как угодно, но тяни время, и в конце концов этот старикан непременно проговорится.
Но первосвященник попадаться на крючок явно не собирался.
— Некромант Неясыть. От имени Святейшего престола и Аркинской курии я, недостойный слуга Спасителя, Его милостью ставший архипрелатом Святой матери нашей, великой Церкви Его, имею предложить тебе следующее. — Он воззрился прямо в глаза Фессу. — Распря между тобой и Святой Инквизицией прекращается, и обвинения снимаются. Ты совершенно спокойно, свободно безо всяких препятствий… — архипрелат сделал выразительную паузу, — покидаешь наш мир. Отправляешься себе домой. Если это в твоих силах — берёшь с собой тех, кто захочет и сможет последовать за тобой. Но самое главное, — священник даже наклонился вперёд, впившись взглядом в Фесса, — самое главное, ты покажешь нашим мастерам Святой магии способ, которым можно покинуть Эвиал. Если ты и впрямь страшишься мести Западной Тьмы, то там она тебя не достанет. Собственно, я не очень понимаю, почему ты до сих пор оставался здесь… Сделай это — и ты свободен. Ты, твоя дочка, твои друзья.
— Мои друзья мертвы, — сердце Фесса сильно колотилось. — Неужто святые отцы решили, что битва с Западной Тьмой проиграна и им осталось только бегство?
— Твои друзья живы, — с мягкой настойчивостью прервал его первосвященник. — Мои магистры способны вернуть им жизнь. Впрочем, разве бывший отец Этлау не провёл демонстрации? Мы прочли его заклятье.
— Этлау показал мне три неплохо сохранённых магией тела. Своей силой он заставил одно из них шевелиться и обрести подобие жизни, — отчеканил Фесс, изо всех сил стараясь казаться сейчас невозмутимой ледяной глыбой. — Большего я не видел. Докажи мне, что они живы, первосвященник. И, кстати, почему же вы тогда не оживили их давным-давно? Чего ждали? Моих вопросов?
— С твоими друзьями гораздо проще, когда они пребывают в своём нынешнем состоянии, — поднял бровь священник. Очевидно, Фессу предлагалось считать это шуткой.
Воцарилось молчание. Архипрелат спокойно ждал, некромант лихорадочно размышлял. Да, он давно уже не просто Неясыть, неведомо как попавший в неведомо какой мир. В конце концов, сумели же отправиться отсюда Домой (хочется верить!) Император и Сеамни. Правда, нельзя забывать и о помощи вампира Эфраима… Да и Клара как-то ведь пробралась сюда, и едва ли с намерением провести тут остаток дней. Но он сам и помыслить не мог о том, чтобы отправиться обратно, искать дорогу в Долину. Пока в Эвиале остаётся Сущность, пока по нему гуляет Салладорец — как он может уйти?..
Тем не менее решение так и не приходило.
Негатор магии задавил бы любые попытки Фесса освободиться.
— А если я откажусь?
— Тогда ты останешься в наших катакомбах навсегда, — лучезарно улыбнулся архипрелат. — Я прекрасно помню «Анналы Тьмы», их грозное пророчество, и потому ты, конечно же, не умрёшь. Будешь жить, сколько отмерил тебе Спаситель, потом — тихо скончаешься, если на то будет Его воля, или же нет — если, скажем, в твоих мирах облечённые человеческой плотью не умирают вообще от телесных немощей. Тебя поместят в нормальную, сухую камеру, мэтр Неясыть, будут кормить. Но негатор магии останется подле тебя навсегда. Мне известно, как ты владеешь оружием. Можешь не сомневаться — кандалы с тебя не снимут никогда. Вообще никогда. Никто не собирается мучить лично тебя, мы просто примем необходимые меры предосторожности. Да, я знаю, есть мнение, что «Анналы» неверны, что там содержатся… гм… недостоверные положения. Но рисковать никто не станет. В наших подвалах места хватит на всех, дорогой мой мэтр. Ну и, конечно, в случае твоего отказа ничто не помешает нам применить к твоей спутнице весь пыточный арсенал наших дознавателей. Опять же, без малейших гнева или злобы — а исключительно для пользы дела. За эти грехи я, бесспорно, отвечу перед Спасителем; но, полагаю, смогу хотя бы частично оправдаться всё тем же принципом меньшего зла.
Фесс выслушал эту тираду, сохраняя — по возможности — совершенно бесстрастное выражение. Проклятый святоша оказался прав, совершенно прав. Ловушка, в которую угодил некромант, вышла похитрее прежних. Этлау… им владели страсти, мнил себя новым Мессией, самое меньшее, а оказалось, что он — всего лишь кукла. Неважно, как это на самом деле, главное, что отец-экзекутор сам, похоже, уверовал.
— Твоя взяла, милостивый государь архипрелат, — спокойно и как можно равнодушнее проговорил Фесс. — Я не сражаюсь против необоримой силы. Любого можно пронзить с безопасного расстояния стрелой, особенно если мишень связана и неподвижна. Так что я согласен. Но предупреждаю сразу: чтобы проделать требуемое, мне понадобится вся моя магия. Негатор придётся убрать.
— Не считай нас… э-э-э… настолько уж скорбномыслящими, дорогой Неясыть. Разумеется, все условия для работы мы тебе создадим. Ты будешь в полной безопасности. Я не буду возражать, если твоя воспитанница, назовём её так, беспрепятственно выведет зачарованных ею карликов в пределы, на которые не распространяется пока власть Святой матери нашей. Ну а твоих зомби, господин некромант, тебе придётся взять на себя. Взамен, покидая наш мир, ты сможешь захватить с собой — в количествах достойных, но не чрезмерных — нечто, имеющее ценность в родных тебе пределах. Полагаю, что золото и драгоценные каменья не окажутся лишними.
Фесс молча кивнул. Самое главное сейчас — вытащить драконицу и выбраться из этих каменных тисков самому. Там видно будет. Ключ, птенцы, поури и зомби — потом.
Вытащить Рысю.
Остальное, включая спасение отдельно взятых миров, — по возможности.
— Разумеется, мы примем определённые меры предосторожности, — продолжал тем временем прелат. — Кандалы на тебе всё же останутся, Неясыть. Если в твоём распоряжении окажется вся присущая тебе магия…
— Понятно. На слово в Аркине верить не принято? — прищурился Фесс.
— Ты совершенно прав. Мы уже поверили отцу Этлау и горько в этом раскаиваемся. Нет, кандалы останутся.
— А разве недостаточно вашего негатора? Вы ведь можете в любой момент привести его в действие. Против него я бессилен.
— Опыт Эгеста не позволяет говорить об этом с такой уж безапелляционностью, — хитро прищурившись, заметил архипрелат.
— А какие тогда у меня гарантии?
— Никаких. Кроме понимания, что безумен только Этлау, а отнюдь не вся Аркинская курия.
Фесс молча кивнул. Выбора нет. Пусть будут кандалы — лишь бы Рысь вырвалась отсюда. Лишь бы вырвалась. Цена не имеет значения.
