Он не смог разобраться с тем кораблем, тем более был бессилен изменить что-либо здесь. Самая страшная из бед всегда та, о которой ты знаешь, но не можешь ее предотвратить.
'Но почему — не могу? — возмутился Сонный. — А ну-ка думай! О какой аварии могут сообщать? Или метеорит — но тогда я бы почувствовал столкновение: станцию наверняка тряхнуло бы. Или это разгерметизация — но я не чувствую перепада давления, хотя в отличие от двуногих должен был бы заметить его сразу. Что остается?
На корабле был ядерный реактор. Тут — та же схема. Значит, скорее всего несчастье произошло именно с ним. А если так, есть смысл разобраться…'
Почти в эту же секунду в комнату, которую только что покинул Варковски, влетел Алан. Бросив мимолетный взгляд на замершего с посеревшим лицом Паркинса, он выпалил:
— Где находится реактор?
Паркинс молча указал на схему.
— До взрыва остается двенадцать минут. Просьба срочно принять меры…
Алан рассматривал схему недолго: на это просто не было времени.
«Что могло стрястись с этим чертовым реактором?» — думал он на бегу.
Индикатор движения живых организмов пищал почти истерически.
Услышав издалека его шаги, Блейк шагнул в небольшой технический проход и принялся ждать, молча раскачиваясь на месте.
«Только бы моих знаний хватило… Только бы хватило…» — Алан бежал и задыхался от охватившего его жара.
Может быть, это уже действовал реактор.
Может, играли нервы.
Довольно облизываясь, Блейк приготовился к прыжку.
«Как медленно я иду…» — задыхаясь, думал Алан, прибавляя ходу. На самом деле он бежал, и каждый его шаг гулко отдавался по всему коридору.
«Куда он бежит? — посмотрел с потолка ему вслед Сонный. — Так, если я не ошибаюсь, к реактору… Может, мне остаться? Нет, сейчас не надо предрассудков: если реактор взорвется, погибнут все…»
Он сделал несколько прыжков, но вдруг его лапа попала на гладкое стекло лампы. Ступня соскользнула, хвост взметнулся в воздухе, по привычке стараясь вернуть равновесие, но именно это и навредило Соне.
Кувыркаясь на лету, Сонный всей своей тяжестью грохнулся на пол.
Блейк прыгнул, как только Алан оказался в поле его зрения. Как ни странно, сумасшедший промахнулся: скорость Алана была большей, чем он рассчитывал. Врезаясь в стену, Блейк на ходу прикинул, сколько прыжков понадобится на то, чтобы догнать этого тщедушного по его меркам человека. Раздавшийся за спиной грохот остановил его, давая возможность Алану выиграть пару метров и завернуть за угол, в сторону реакторного зала.
От падения Сонный на миг потерял сознание: от неожиданности он не успел убрать голову (впрочем, его всегда упрекали в плохой реакции). Блейк разобрать этого, естественно, не мог — нападение «конкурента» было еще свежо в его памяти, и первой же его мыслью было желание убраться, и побыстрее.
Пусть эта добыча ушла: людей на станции было еще достаточно.
«Всем хватит…»
53
В это время «идиллическая сценка» между Росой и Цецилией пришла к концу.
Словно осознав нелепость своего поведения, обе женщины отпрянули друг от друга. И в голубых глазах Цецилии, и в черных Росиных блеснула почти одинаковая злость.
Реактор был где-то далеко, несчастье — вокруг, объект, на котором можно отыграться, выплеснув — хоть и бесполезную сейчас — старую ненависть (разве беда не всех уравняла?), — был рядом, прямо напротив.
— Ах ты кукла! — зашипела Роса, выставляя вперед заостренные кроваво-красные ногти. — Ты помяла мне платье!
— Ты о чем-то вякаешь, тварь? — в точности так же прошипела в ответ Цецилия. «Как, эта мерзавка смеет поднять голос на меня?!»
— Рот прикрой! — Роса поправила длинные рукава, высвобождая сильные, неожиданно мускулистые руки.
— Это ты мне?
— А то кому же?
— Ах ты!..
— А ты?
Они быстро перешли на сплошные междометия.
Охватившая обеих женщин злость могла бы показаться кому-то странной, но безвыходность способна толкнуть и на более безрассудные поступки.
Медленно, не сводя друг с друга глаз, они принялись кружить по комнате.
Хотя маникюр Цецилии был скромнее, за счет длины сделавшихся вдруг узловатыми от напряжения пальцев ее руки смотрелись не менее угрожающе. Глаза смотрели в глаза, электризуя все вокруг себя невиданной ненавистью. Разве нужна была дополнительная причина для вражды?
Более нервная Цецилия не выдержала первой. Дико завопив, она бросилась на соперницу. Атака была для более сильной Росы неожиданной, и женщина не смогла устоять на ногах: обе повалились, опрокидывая на себя журнальный столик.
Кроваво-красные ногти впились, ломаясь, прорывая кожу, в белое плечо, розовые — в смуглую, но побледневшую щеку.
Угрозы и проклятия стали окончательно нечленораздельными, и прерываясь время от времени негромкими вскриками и стонами.
Изловчившись, Роса рванулась и впилась зубами в нежную руку жены директора. Цецилия вскрикнула, пальцы ее разжались, но вторая рука вцепилась во что-то твердое.
Вряд ли Цецилия задумывалась о том, что делает, она даже удивилась, откуда у нее взялись силы на этот трюк, — но столик поднялся в воздухе и всей своей массой опустился на соперницу. Его ножка задела Цецилию по уху, заставив вскрикнуть от боли, но захват противницы тут же разжался.
Пользуясь этим, Цецилия вывернулась из-под столика, который с грохотом сполз с поверженной секретарши на пол.
Роса не шевелилась. На ее виске отпечаталась вмятина.
«Она без сознания, — объясняла себе Цецилия, пятясь. — Она без сознания… она… без сознания…»
Меньше всего ей хотелось думать о том, что Роса уже мертва.
54
Варковски бежал. Спокойно, легко, без напряжения. Услышав его шаги, Дэн сунул Тому железный рычаг, невесть откуда появившийся под рукой. Том подчинился ему, как безвольная кукла.
Толкнув его к двери, Дэн встал по другую сторону и, как только голова с аккуратной черной стрижкой показалась в проеме, крикнул:
— Бей!
