Ореол смерти

Нора Робертс Ореол смерти

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Покойники – ее профессия. Она с ними ра­ботает, изучает их, думает о них. Они часто приходят к ней во сне. Но мало этого – оказывает­ся, в каких-то потаенных, ей самой не вполне известных закоулках души она до сих пор жале­ет их.

Десять лет службы в полиции закалили ее, научили здравому взгляду на смерть и на все то, что так или иначе к ней приводит. Очевидно, не­которые даже назвали бы этот взгляд циничным. Да и зрелище, представшее ее взору той дождли­вой ночью на до омерзения замусоренной улице, не было чем-то из ряда вон выходящим. Но оно тем не менее взволновало ее.

Та женщина была хороша. Волосы ее золотой волной струились по грязному тротуару. Широ­ко раскрытые глаза казались ярко-лиловыми на омытом холодным дождем бескровно-бледном лице. В них застыло выражение горького недо­умения, столь частое у нежданно встретивших смерть.

Дорогой костюм женщины был того же цвета, что и ее глаза. Пиджак оставался застегнутым на все пуговицы, но юбка задралась, оголив строй­ные бедра. На пальцах, в ушах, на лацкане пид­жака – везде сияли драгоценности. Кожаная су­мочка с золотой застежкой валялась в грязи рядом с рукой женщины.

Горло ее пересекал отвратительный кровавый шрам.

Присев на корточки, лейтенант Ева Даллас внимательно осмотрела тело. Картина была хо­рошо ей знакома – чего-чего, а этого она успела навидаться, – но, как и всегда, что-то в ней было свое, неповторимое. Ведь у каждой жертвы осо­бый стиль, у каждого убийцы особый почерк, и потому всякое убийство в своем роде уникально.

Прибывший по вызову наряд знал свое дело, – поперек улицы уже были расставлены полицей­ские маяки, а щиты заграждения надежно укры­вали место происшествия от взоров зевак; благо­даря этим щитам оно странным образом выглядело почти уютным. Дорожное движение, и без того не слишком интенсивное в этом районе, перекры­ли. Из соседнего борделя неслась разудалая му­зыка, время от времени слышались вопли и гогот посетителей. Разноцветная вращающаяся вывес­ка заведения то и дело озаряла сцену вспышками неона, отчего по телу женщины пробегали фан­тастические блики.

Ева подумала было прикрыть бордель на сегодня, но решила не связываться – себе дороже. В здешних местах убийства совершались настоль­ко часто, что никто из посетителей заведения на­против не понял бы, с какой это стати из-за не­знакомой мертвой бабы им всем ломают кайф.

Один полицейский все продолжал расхажи­вать туда-сюда, снимая место происшествия на видеокамеру. Чуть поодаль двое репортеров, съе­жившись от сырости и холода, ждали своей оче­реди, лениво обсуждая спортивные новости. Они пока не удосужились даже взглянуть на убитую и поэтому еще не знали, кто она.

«Интересно, лучше это или хуже – быть зна­комой с жертвой?» – размышляла Ева, немига­ющим взором уставившись на лужу крови, смешавшейся с дождевой водой.

С прокурором Сесили Тауэрс она общалась только по службе. Но и этого Еве было достаточно, чтобы составить о ней четкое представление как о женщине сильной и целеустремленной. Состояв­шаяся личность, думала Ева, настоящий боец, твердо стоявший на страже правосудия.

Уж не по делам ли правосудия занесло ее в это ужасное место?

Со вздохом Ева нагнулась, достала из доро­гой изящной сумочки удостоверение личности убитой и, глядя на него, начала наговаривать в диктофон:

– Сесили Тауэрс, сорок пять лет, разведена. Адрес: 83-я улица, 2132, квартира 61Б. Не ограблена. Ювелирные украшения на месте. При ней… – Ева быстро проверила содержимое бу­мажника, – двадцать долларов банкнотами и пять кредитных карточек. Явных следов борьбы или попытки изнасилования нет.

Закончив диктовать, она снова посмотрела на распростертую на тротуаре женщину. И что ты, Тауэрс, здесь забыла? Какого черта тебя зане­сло так далеко от мест, где бывают люди твоего класса?

Одета как на работу, пришло в голову Еве. Она хорошо знала манеру одеваться Сесили Тау­эрс и всегда искренне восхищалась ею: неизмен­но насыщенные цвета, хорошо выглядящие на экране телевизора, и точно подобранные аксес­суары, придающие облику прокурора женствен­ность.

Ева выпрямилась, рассеянно отряхнула ко­ленки.

– Убийство, – бросила она полицейским. – Упакуйте тело.

Ева ничуть не удивилась, увидев на тротуаре у дома Сесили Тауэрс стайку вооруженных теле­ камерами журналистов. Они уже пронюхали про убийство и теперь шли по следу. В их лицах Еве всегда чудилось что-то волчье. Это была стая хищников, не намеренных возвращаться в логово без добычи – сенсационной информации. На то, что уже три часа ночи и льет как из ведра, этим тварям было глубоко плевать.

Игнорировать камеры и не обращать внима­ния на градом обрушивающиеся вопросы Ева на­ училась сравнительно недавно. Масс-медиа впе­рвые обратила на нее пристальное внимание из-за громкого дела, которое она расследовала минув­шей зимой. Но не только из-за того дела, добави­ла Ева мысленно, ледяным взглядом изничтожив репортера, набравшегося было наглости прегра­дить ей дорогу. Еще из-за ее отношений с Рорком.

Зимой она расследовала несколько убийств, совершенных с особой жестокостью. Но о любом убийстве, сколь угодно зверском, публика вскоре забыла бы. Рорк же не позволял забыть о себе хотя бы на день.

– У вас уже что-нибудь есть, лейтенант? Кого вы подозреваете? Каков мотив преступления? Правда ли, что тело прокурора Тауэрс найдено обезглавленным?

Чуть замедлив шаг, Ева окинула взглядом кучку мокрых насупленных репортеров. Она сама промокла, устала и была на взводе, но об осто­рожности не забывала. Она хорошо усвоила, что с людьми из масс-медиа надо держать ухо вос­тро: стоит хоть в чем-то подставиться – и они уже своего не упустят, сожрут со всеми потрохами.

– В настоящий момент от имени Управления полиции я могу заявить только, что расследование обстоятельств гибели прокурора Тауэрс на­чато.

– Дело поручено вам?

– Да, мне, – ответила Ева и, миновав двух полицейских охранников, вошла в подъезд.

Просторный холл многоэтажного здания был полон цветов. Благоухающие пышные букеты за­ ставили Еву вспомнить об утопающем в ароматах весны экзотическом острове, на котором они с Рорком провели три незабываемых дня, – ей тогда надо было восстановить силы после пуле­вого ранения и общего нервного истощения.

В других обстоятельствах она бы не премину­ла предаться волшебным воспоминаниям, но те­перь, продемонстрировав охране удостоверение, Ева решительно направилась к лифту.

По холлу сновали полицейские. Двое вози­лись с компьютерной системой безопасности, другие наблюдали за входными дверями, у лиф­тов тоже была выставлена охрана. Народу сюда явно нагнали больше, чем это необходимо, поду­мала Ева. Но, в конце концов, при жизни проку­рор Тауэрс была их коллегой.

– Квартира охраняется? – спросила она у ближайшего полицейского.

– Да, мэм, – ответил тот. – После вашего звонка в 2.10 никто не входил в квартиру прокурора и не выходил из нее.

– Мне понадобятся записи системы безопас­ности. Для начала, за последние 24 часа, – сказала Ева, заходя в лифт, и нажала на кнопку нужного этажа.

Двери закрылись, и кабина плавно пошла вверх.