Нравится?
– Она неповторима, – сказал Рорк, прослушав несколько тактов. – Передай ей мои восторги.
– Хорошо. Я… увидимся, когда вернешься.
– Непременно. Думай обо мне.
– Хорошо. Удачи, Рорк!
– Я люблю тебя, Ева.
У нее перехватило дыхание, но Рорк уже положил трубку.
– Так-так… – Надин Ферст, стоявшая за Евиной спиной, обошла столик и села напротив. – Очень мило!
Ева, не зная, сердиться или смущаться, сунула телефон в карман.
– Я думала, вы не опускаетесь до подслушивания.
– Иначе репортеру трудно заработать на хлеб, лейтенант. Полицейскому, кстати, тоже. – Надин устроилась поудобнее. – Интересно, что испытывает женщина, в которую влюблен такой человек, как Рорк?
Даже если бы Ева могла выразить свои чувства словами, она все равно не стала бы этого де лать.
– Хотите сменить отдел новостей на отдел светской хроники, Надин?
Надин расхохоталась и подняла руки вверх.
– Сдаюсь! Слушайте, почему вы опять назначили мне встречу в этом месте? – спросила она, оглядывая зал. – Кормят здесь отвратительно…
– Но какая атмосфера, Надин!
Мевис выдала очередной пронзительный крик, переходящий в ультразвук, и Надин вздрогнула.
– Ну, если вам так нравится…
– Вы быстро возвратились.
– Прилетела первым же рейсом. Кстати, самолет принадлежит компании вашего бой-френда.
– Рорк мне не бой-френд.
– Неужели? Ну ладно… – Надин не стала развивать эту тему: она явно слишком устала и еще не успела прийти в себя после перелета. – Мне надо поесть, пусть потом я и буду в этом раскаиваться. – Она проглядела меню и остановила выбор на лапше с креветками. – Что вы пьете?
– Номер пятьдесят четыре. Считается, что это шардоне. – Ева сделала глоток. – Во всяком случае, раза в три лучше конской мочи. Рекомендую.
– Отлично. – Надин сделала заказ. – На обратном пути я просмотрела всю доступную информацию по убийству Тауэрс. Все, что появилось в средствах массовой информации.
– Морс знает, что вы вернулись?
Надин злорадно усмехнулась.
– Знает! Криминальные новости всегда оставляют за мной: как только я появляюсь, его убирают. Он готов лопнуть от злости.
– Значит, мой план сработал.
– Но, надеюсь, это еще не все? Вы мне обещали эксклюзивное интервью.
– И я его дам. – Ева стала разглядывать блюдо с лапшой, появившееся на столе. Выглядело оно почти аппетитно. – Но на моих условиях, Надин. Вы дадите его в эфир только тогда, когда я вам скажу.
– Согласна. – Надин подцепила креветку, попробовала ее и решила, что есть можно.
– Я постараюсь, чтобы большая часть информации попадала к вам.
– А когда появится подозреваемый?
– Вы первая узнаете его имя.
Глаза у Надин разгорелись.
– Плюс интервью с подозреваемым и еще одно с вами.
– Подозреваемого обещать не могу. Действительно не могу, – повторила Ева, не давая Надин себя перебить. – Он имеет право сам выбирать журналистов или вообще может отказаться с ними общаться. Я могу только предложить вас.
– Мне нужны фотографии. Только не говорите, что вы и этого не можете обещать. Сделайте так, чтобы видеозапись ареста попала ко мне. Лучше было бы, конечно, мне присутствовать при этом лично.
– Об этом еще рано думать. Но в обмен я хочу знать все, что узнает пресса. Только, чур, никаких сюрпризов мне не устраивайте.
Надин поддела вилкой лапшу.
– Этого я обещать не могу, – ответила она с милой улыбкой. – У моих коллег свои источники и свои методы работы.
– Но как только что-нибудь узнаете, сообщайте мне, – сказала Ева. – И все, что проходит по вашим шпионским сетям! – Надин посмотрела на нее взглядом невинного младенца. – Я же знаю: студии следят за другими студиями, репортеры за репортерами. Главное – добыть информацию первым. У вас хороший рейтинг, Надин, иначе я не стала бы с вами связываться.
– То же самое могу сказать про вас. – Надин пригубила вино. – В большинстве случаев я вам доверяю – хотя в вине вы совершенно не разбираетесь. Это лучше конской мочи только в полтора раза.
Ева расхохоталась. Ей было легко с Надин.
– Ну, говорите, что у вас есть, – Надин устроилась поудобнее и приготовилась слушать. – А я скажу, что есть у меня.
– Пока самое главное, – начала Ева, – это пропавший зонтик…
На следующий день в десять утра Ева встретилась с Фини у квартиры Сесили Тауэрс. Едва взглянув на него, она поняла, что хороших новостей ждать нечего.
– Ну, во что уперся?
– В телефонные разговоры. – Он подождал, пока Ева откроет дверь, и прошел за ней следом. – У нее было много разговоров, и все записаны. Но…
– Ты хочешь сказать, что никто не договаривался встретиться с ней в «Пяти лунах»?
– Хочу сказать, что не могу сказать, – Фини поморщился. – Последний разговор она вела с одиннадцати тридцати до одиннадцати сорока трех.
– И?..
– Стерла запись. Я знаю только время.
– Она стерла запись… – пробормотала Ева и принялась ходить взад-вперед по комнате. – Зачем? Запись у нее работала автоматически, это обязательно для людей ее профессии. Но именно эту она стерла, потому что не хотела, чтобы стало известно, кто звонил и почему… – Она обернулась к Фини. – Ты уверен, что это было сделано до того, как кассета попала к нам в руки?
Фини обиженно посмотрел на нее.
– Даллас! – сказал он с укоризной. – Неужели ты думаешь, что я не способен различать такие вещи?
– Ну извини. Итак, перед выходом она стерла запись. Значит, она лично ничего не боялась, скорее всего, хотела защитить кого-то еще. Если бы это было связано с делом, которое она вела, то запись осталась бы. Наверняка.
– Я тоже так думаю.
– Но дела ее мы все-таки проверим. – Даже не глядя на Фини, она знала, что он в ужасе закатил глаза. – Дай-ка сообразить. Из ратуши она ушла в девятнадцать двадцать шесть. Это отмечено камерами слежения, а кроме того, ее видели несколько человек. Перед уходом она заглянула в дамскую комнату, привела себя в порядок, поболтала с коллегой. Коллега сказала, что настроение у нее было спокойное: в тот день в суде все складывалось удачно.
– Да, по делу Флуэнтеса она все подготовила. Ее смерть ничего не могла изменить.
– Не исключено, что он считал иначе. Надо будет проверить. Сюда Тауэрс не возвращалась. У нее
