Она дрожала в моих руках.
— Он нужен мне, — прошептала она. — Мне нужен Аджани.
— Я знаю. Я знаю, Дел. Но ты уже приняла решение.
— Разве? — с горечью спросила она.
— Ну, мне показалось, что ты дала мне понять раньше… когда просила меня быть твоим поручителем и выступить за тебя, убедить их, что ты должна жить, — я отпустил ее. — Если теперь ты собираешься отправиться за Аджани…
— Это нечестно, Тигр!
— Скажи мне что-нибудь поновее, — я наклонился, поднял Бореал — я уже мог это сделать — и протянул ее Дел. — Нужно решать сейчас, баска. Если ты собираешься отправиться за Аджани, лучше нам вернуться в Харкихал и выяснить, где можно разыскать кого-то, кто расскажет нам о нем. Не исключено, что Аджани сам услышит о нас, кажется у него есть преданные люди.
— Мертвые люди, — ровно сказала Дел.
А сколько еще живых?
Дел пожала плечами.
— Десять, пятнадцать. Было около двадцати. Я не могла всех пересчитать… временами я ничего не соображала, — она снова пожала плечами, словно отгораживаясь от лишних воспоминаний. — Я убила пятерых, но этого недостаточно. Я не успокоюсь, пока не убью Аджани.
— Решать тебе, Дел.
Она взглянула на меня, в тайне надеясь, что решение приму я.
— А что бы ты сделал, Тигр?
— Решать тебе, баска.
— У тебя нет своего мнения? У тебя же всегда есть правильное решение.
— Есть. Но я опасаюсь тебе о нем говорить, — я криво улыбнулся. — Если ты последуешь моему совету, позже можешь прийти к выводу, что это была не лучшая идея, и тогда в случившемся в первую очередь будешь винить меня.
Она открыла рот, чтобы возразить, задумалась, потом закрыла рот и угрюмо кивнула.
— Ты можешь отправиться на поиски Аджани, — продолжил я. — Ты можешь выследить его, поймать и убить. Это ты и собираешься сделать. Но на такую охоту может уйти больше двух месяцев… к тому времени ты станешь такой же дичью, как и он.
Дел смотрела на меч.
— Или можешь вернуться домой, предстать перед судом, выслушать приговор… а потом отправиться за Аджани.
— Если они позволят мне жить.
— Если они позволят жить нам обоим.
Она потрясенно уставилась на меня, а я улыбнулся.
— Ты привела меня сюда, Дел. Вместе дойдем и до конца.
— Но если они приговорят меня к смерти, а они могут это сделать по праву…
— Праву, траву, — проворчал я. — Если у них хватит дури это сделать, мы станцуем вдвоем против всех.
Дел долго не сводила с меня глаз, потом слабо улыбнулась, засмеялась и кивнула.
— Да уж, это будет история на века.
— Беллину она, конечно, понравится, — я повернулся и направился обратно к одеялам. — Давай собираться, баска. Нам еще долго идти, независимо то того, какую дорогу мы выберем.
Солнечные лучи ливнем обрушивались на нас, высасывая из кожи драгоценную влагу. Воздух был раскален так, что я не мог вдохнуть его. Еле передвигая ноги, я хрипел и стонал, чувствуя, что мое тело — и внутри, и снаружи — сплошной ожог. Я понимал, что если мы в ближайшее время не найдем колодец, мы умрем, как того и хотели Ханджи, жестокое племя, которое бросило нас в Пендже без лошадей, без воды, оставив нам только оружие, потому что нас принесли в жертву солнцу — голодному божеству.
— Тигр?
Кожа сошла с тела Дел, обнажив сухожилия и мясо. Исчезла Северная баска, ее сожгло Южное солнце. Пришла моя очередь.
— Тигр…
Я шарахнулся от ее прикосновения. Слишком больно. Она и с меня сорвет остатки кожи.
— Тигр, остановись!
Я остановился, поморгал, осмотрелся. И вспомнил, что мы на Севере, а Юг далеко… Мы шли не по пустыне.
Мягкий день и мягкий полдень, полный дождевой дымки и клоков тумана. Воды вокруг столько, что можно утонуть. Из-за нее дорогу развезло, а на мокрой траве ноги скользили. Каждый шаг давался с усилием.
И проклятьем в адрес жеребца, которого я лишился три дня назад.
Я не мог не признать, что привязался к парню. Мы бродили вместе семь лет… и за эти годы успели договориться до дружеского вооруженного перемирия. Жеребец был резким, сильным и жизнерадостным настолько же, насколько подлым и хитрым. Но мы успели изучить наши привычки и притерпеться друг к другу, особенно в сложных ситуациях.
Теперь я остался один.
Люди говорят, что лошади глупы. А я бы сказал, что лошади просто позволяют людям верить в эту ложь, поскольку человеку приятно чувствовать себя главой, когда он сидит в седле.
— Тигр, — позвала Дел, — с тобой все в порядке?
— Давай отдохнем, — пробормотал я и шлепнулся на землю. Я согнулся, положив руки на колени, и попытался отдышаться. Голова была забита тряпками, в глаза кто-то насыпал песок, а когда я прищурился, потекли слезы.
— Воды? — тихо спросила Дел, потянувшись за флягой, висевшей у нее на ремне, перекинутом через грудь.
Я покачал головой, кашлянул, мечтая, чтобы прошла головная боль, снова кашлянул. Грудь сжимали тиски, дышать было больно.
Дел нахмурилась.
— Голова не кружится? Иногда такое бывает с людьми, когда они первый раз попадают в горы.
— Не кружится… Ее будто камнями набили, — я чихнул и тут же пожалел об этом. — Аиды, ужасно себя чувствую.
Дел нахмурилась сильнее.
— Чем тебя били?
— Да никто меня не бил, — я постучал по макушке суставами пальцев. — Такое ощущение, что у меня камень вместо головы.
Она вздохнула, сочувственно наморщив лоб.
— По-моему ты замерз и простудился.
Замерз. Минуту назад, затерявшись в воспоминаниях, я страдал от зноя.
Я выпрямился, прислушиваясь к легким. Каждый раз, когда я пытался вдохнуть или пошевелиться, глубоко в груди что-то всхлипывало.
— А что это такое?
Дел хлопнула глазами.
— Простуда? — она помолчала. — Ты не знаешь?
— Это болезнь?
— Не совсем болезнь, — Дел все еще не могла опомниться от моей неосведомленности, отчего легче мне не становилось. — Неприятное состояние… Ты правда никогда не слышал о простуде?
С бесконечным терпением я спросил:
— Как может человек замерзнуть и простудиться, если он живет в раскаленной пустыне?
Дел пожала плечами.
— Бывает. Север, Юг — не имеет значения. Ты никогда раньше не болел?
