Жеребец оскалил зубы. Я отпихнул его нос от девочки.
— Не пройдешься со мной?
Аиды. Вот аиды.
— Не далеко, — сказала она. — Просто отойдем отсюда, — рукой она махнула куда-то за жеребца.
Она еще ребенок, сказал я себе. Чего ты боишься?
Ничего. Ничего серьезного. Я еще не знал, чего она хочет, хотя боялся, что предчувствие меня не обманывает. Часть меня уговаривала спасаясь сказать «нет», другая часть насмехалась над трусостью.
Но я никогда не имел дело с пятнадцатилетними девочками. Все женщины, которых я знал, были гораздо старше.
Я замучился выискивать повод для отказа и, отчаявшись найти, согласился пройтись.
Мы оставили позади жеребца, яростно роющего ямы в земле. Плечом к плечу мы вышли из света нашего костра в сияние костров других лагерей. Где-то гремели барабаны, визжали трещотки, надрывались деревянные дудочки. Я подумал, что Киприана предпочла бы пойти потанцевать, а не бродить со мной, и сказал ей об этом.
Она пожала плечами.
— Я хочу побыть с тобой.
Аиды.
— Ты и так была со мной последние две недели.
Она шла, сложив на груди руки и опустив голову. Светлые волосы упали вперед и скрывали лицо.
— Я хотела побыть с ТОБОЙ.
Я вздохнул.
— Киприана…
Она остановилась, мотнула головой, откидывая волосы с лица, и взглянула на меня.
— Я смущаюсь, — сказала она. — Со мной происходит что-то, чего я не понимаю, а спросить не у кого, — она снова пожала плечами, стиснув руки. — Мой отец мертв. Массоу слишком молод. Нет никого, кроме тебя.
Аиды.
Я глубоко вздохнул, пытаясь потянуть время и придумать ответ.
— Я думаю…
— Сегодня на меня смотрели мужчины, — продолжила она. — Они смотрели на меня и провожали глазами. И они говорили, кое-кто из них такое… — она взглянула мне в глаза, спокойно ожидая объяснения.
— Может быть тебе лучше поговорить с твоей матерью? — я обрадовался, что нашел лазейку.
Киприана покачала головой.
— Она слишком устала. Она не будет слушать.
— А как насчет Дел?
Голубые глаза расширились.
— Дел не поймет.
Я нахмурился.
— Почему? Она женщина. Она все об этом знает.
Несколько секунд Киприана выискивала правильные слова.
— Потому что, — наконец сказала она, — ее заботит только меч и танец мечей.
Я не совсем глуп, когда дело доходит до женщин. Я узнаю ревность по звуку, по особому запаху.
— Киприана, — твердо начал я, — если бы ты прошла через все, что случилось с Дел, и научилась жить свободной в мире мужчин независимо от того, чего бы тебе это стоило, ты бы имела право сказать что-то подобное. Но ты слишком молода и невинна, чтобы понять жизнь Дел, поэтому не стоит тебе ее судить.
Но девочку было не остановить.
— Они смотрели на меня, — повторила она. — Один дал мне это.
Она вытащила что-то из-под шерстяной туники, какое-то ожерелье: бусинки или камешки нанизанные на шнурок. Камешки были темными и бесформенными, ремешок завязывался узелком.
— И ты взяла? — мое удивление выразить словами я не мог.
Смутившись, она пожала плечами.
— Он сказал, что я должна это взять, что я достаточно симпатичная, чтобы носить это… — она робко улыбнулась, а глаза засияли. — Я симпатичная, Тигр?
Аиды, аиды, аиды.
— Будешь симпатичной, — я путался в словах. — Но думаю тебе не стоит принимать подарки от незнакомых мужчин.
— Я буду принимать подарки только от тебя, — она подошла поближе. — Даже ты смотришь на меня, Тигр, я заметила. Я видела как ты провожаешь меня глазами и как ты смотришь на Дел. Ты будто сравниваешь нас: искушенная в жизни женщина и нежная девочка, — от Киприаны пахло мускусом и лавандой, она подошла совсем близко, шепча: — Я нежнее и моложе чем Дел, и я никогда не убивала людей.
Жеребец взвизгнул. Пальцы потянулись и зарылись в мои волосы. Я отступил, поймал ее за запястья и понял, что у юной Киприаны сила взрослой женщины, которая решила добиться мужчины.
— Киприана… нет, — я оттолкнул ее руки, оттолкнул ее саму чуть грубее чем намеревался и почувствовал, что тело снова заломило. — Что-то не так, — сказал я. Волоски на коже вставали дыбом. — Что-то не так.
Вокруг нас играла музыка. Люди танцевали, смеялись, пели.
— Тигр…
Я поежился.
— Аиды, что же это… — я не задумываясь обхватил рукоять меча и выхватил клинок из ножен. Киприана отошла на шаг, сжимая ожерелье.
Жеребец снова взвизгнул и еще яростнее начал копать землю. Что бы это ни было, гнедой не хуже меня чувствовал его приближение.
Огни костров засверкали на обнаженном клинке. Руны то вспыхивали, то угасали, пока я поворачивался из стороны в сторону.
Киприана протянула руку и коснулась стали.
— Его нельзя трогать, — рявкнул я, — ты же знаешь.
— Разве? — пальцы прижались к острию. — Это меч силы.
— Когда-то был им, — рассеянно подтвердил я. — Теперь нет. Человек, который напоил его, мертв.
— Ты убил его.
— Да, — отрезал я, чувствуя как ломит все тело. — Аиды, я знаю, что оно здесь…
— Я тоже знаю, — сказала она. — Оно здесь, в мече… и хочет освободиться.
Я осторожно отвел клинок от руки Киприаны. Терон мертв и похоронен в Южном песке, Пенджа очистила его кости от плоти, в мече не осталось жизни. Я отошел от Киприаны, пытаясь засечь источник беспокойства. Неприятное ощущение усилилось, я чувствовал себя больным.
— Оно везде, — объявил я, пройдя по кругу. — Оно идет со всех сторон. Ты не чувствуешь? — я обернулся. Девочка шла за мной. — Возвращайся к костру, Киприана. Возвращайся.
— Я хочу пойти с…
— Возвращайся, — рукоять меча скользила в мокрых от пота ладонях. Я взял меч в одну руку, а второй потащил Киприану обратно к костру.
— Дел! — заорал я.
Она подбежала, сжимая рукоять яватмы.
