Леди неукротимость

Это покалывание заставило ее забыть о словах. Она вслушивалась теперь лишь в звук этого голоса. Когда он положил руку на сиденье, она подвинулась в кресле, чтобы освободить больше места для его руки.

Он посмотрел на нее снизу вверх и улыбнулся. Не глядя в книгу, он продекламировал:

– «Затем сэр Мордред стал пытаться снискать расположение королевы Джиневры всеми честными и бесчетными способами, побуждая ее покинуть Лондонскую Башню. Однако все оказалось тщет­ным: королева ответила ему прямо и честно, что скорее убьет себя, нежели согласится стать его су­пругой».

Кейт опустила взгляд на него. Внутри она ощу­тила легкую волнующую дрожь. Его голос плел чары. Она чувствовала, как его волшебные звуки, соединяясь с ясным холодным воздухом, запахом старого дерева и теплом его тела, околдовывают ее. Она остановилась, балансируя на магической нити сказочной паутины, протянутой между его ча­рами и ее осторожностью. Он все еще смотрел на нее снизу вверх, но выражение его глаз изме­нилось. Они стали похожи на озера жидкого ме­талла. Она вздрогнула, когда он взял ее руку и под­нес к своим губам.

– Если бы я был Мэлори, – сказал он, – я бы дал Джиневре огненные волосы и кожу цвета глазу­ри на старинном фарфоре. У нее были бы карие глаза и маленькие руки, которые исчезают, когда я накрываю их одной своей рукой.

Его рука опустилась на ее руку. Она посмотрела на нее, чтобы заметить, что она действительно ис­чезла, но в этот момент его губы устремились на­встречу ее губам, и она приоткрыла рот, как будто бы ей больше ничего не оставалось делать.

А поделать действительно ничего было нельзя. Она хотела поцеловать его, и поэтому она сделала это. Неуверенно, как бы колеблясь, она положила руки ему на грудь. И он сразу же, как будто бы это было приглашением, обнял ее и устремился еще глубже в ее рот. Она почувствовала, как его рука скользнула вниз по ее руке, чтобы затем подняться вверх по грудной клетке и остановиться на груди. Это простое прикосновение вызвало в ее теле такую боль, что заставило ее тесно прижаться к нему.

Внезапно он поднял ее и положил на ковер, лежавший на полу. Он поднялся над ней, его лицо и тело закрывали ей свет, и она открыла рот, чтобы что-то возразить.

– Ш-ш. – Он куснул ее нижнюю губу, прежде чем снова впиться в ее рот.

Это было слишком прекрасное ощущение, когда его тело покрывало ее. Все доводы, все мысли о при­личиях ничего не значили рядом с силой теплых напряженных мышц и гладко-шероховатой мужской щекой, прижатой к ее щеке. Когда рука Алексиса подтолкнула ее ногу, она позволила ему отвести ее в сторону. Последовавшее за этим соприкосновение их ног и бедер лишь усилило ту жгучую боль, которая доводила ее до безумия. Чем больше он делал, тем больше ей было нужно. Именно поэтому она вынуждена была позволить его губам прикос­нуться к ее шее. Именно поэтому она позволила ему расстегнуть платье и ласкать ее грудь. Именно поэ­тому она не вскрикнула, когда он слегка прикусил зубами ее сосок, а затем стал его посасывать.

Кейт слышала свое дыхание. Оно было громким и хриплым. Оно соответствовало ее горящей коже. В разгаре своего первого сексуального возбуждения она прикоснулась к его лицу и обнаружила, что его кожа пылает. Поняв, что он охвачен тем же неистов­ством, что и она, она возбудилась еще больше. Покалывающая боль в пояснице усилилась, и она, выгнувшись, подняла бедра вверх. Когда она сдела­ла это, Алексис выругался и рванул вверх ее юбки. Он чуть было не разорвал их своими резкими дви­жениями, торопясь обнажить ее ноги. Она почув­ствовала прикосновение прохладного воздуха к сво­ей икре и бедру, а затем что-то теплое накрыло ее колено. Это была его рука. Она слегка вздрогнула, когда эта рука, поглаживая бедро, поднималась по нему все выше и выше, пока не достигла того места, где соединялись ее ноги.

И это легчайшее прикосновение тут же разруши­ло все чары. Это было слишком. Ощущения были слишком сильны. Кейт издала тихий звук протеста.

Алексис проигнорировал ее. Она заерзала на полу, но он придавил ее своим весом, прижавшись бед­рами к ее бедрам. Она попыталась высвободить свой рот, и он тут же уступил ей, принявшись цело­ вать ее грудь. Она прерывисто вздохнула, когда он принялся расстегивать свои брюки, и произнесла «нет» сухим, хриплым шепотом, который был тут же заглушен его поцелуем. Ее внутренняя дрожь тут же исчезла из-за охватившей ее паники, когда его жаркая плоть прикоснулась к ней. Ощущение его половых органов стало именно тем толчком, кото­рый был ей необходим.

Кейт резким движением высвободила свой рот:

– Нет!

Он посмотрел на нее сверху вниз. Его лицо было усеяно каплями пота, а во взгляде сверкало бешен­ство. Он закрыл глаза и выгнул спину. Она почув­ствовала, как его горячий, набухший член раздвига­ет складки ее плоти. Он собирался войти в нее.

– Алексис, остановись, – прошептала она.

– Нет, я не могу. Господи, я не могу.

Она схватила его за волосы и потянула их назад с такой силой, что его голова рывком дернулась вверх.

– Нет, ты можешь. Ты должен.

Он застонал. Затем, сжав ее запястья, он заста­вил ее выпустить из рук его волосы и приподнялся над ней, став на колени. Ненависть в его лице заста­вила подпрыгнуть ее сердце.

– Проклятье, – сказал он, – за эти твои каст­рирующие штучки я должен…– Он замолчал и при­ стально всмотрелся в ее лицо. Его руки перестали сжимать с силой ее запястья. – Ты ведь не понима­ешь, о чем я говорю, правда?

Лихорадочное биение ее сердца успокоилось.

– Нет, нет.

Через секунду Алексис уже стоял над ней. Он отвернулся и принялся поправлять свою одежду. Все еще стоя к ней спиной и ухватившись руками за ручки средневекового кресла, он приказал Кейт привести себя в порядок. Охваченная смущением, чув­ствуя себя так, как будто бы она была каким-то образом повинна в его мучениях, она подчинилась. Закончив одеваться, она уселась на пол, поджав ноги, и в ожидании устремила взгляд на спину Алек­сиса. Он долго стоял, отвернувшись от нее, и един­ственным звуком в комнате было его неровное ды­хание. Наконец он заговорил:

– Ты закончила?

– Да.

Он повернулся к ней лицом, ухватившись ру­ками за спинку кресла.

– Впервые с тех пор, как мне исполнилось пят­надцать лет, я чувствую себя полностью лишенным присутствия духа. Ты полностью выпотрошила меня.

– Прости меня, – сказала Кейт. Набравшись смелости, она спросила: – С тобой все в порядке?

– Я приду в себя.

Облизнув губы и стараясь не краснеть, она по­пыталась объяснить ему:

– Это было такое прекрасное ощущение. Я не знала, что я испугаюсь, и я не знала, что причиню тебе боль.

Тихий мужской смех заполнил комнату, но она не обиделась. Он поднял глаза к потолку и покачал головой.

– Я слишком поздно осознал твое неведение. Это была моя ошибка. Я принял ум и самооблада­ние за сексуальный опыт.

– И все же мне следовало бы знать это. Он уперся локтями в спинку кресла и недоверчи­во улыбнулся ей.

– Как ты могла это знать?

– Пейшенс говорила мне. Это было довольно давно, но мне следовало бы помнить об этом. Она говорила, что мужчины становятся такими… таки­ми, ну, я не помню, как это называется, но она говорила, что, когда с ними это происходит, они испытывают ужасную боль. Я забыла об этом, и я прошу прощения. Ты плачешь?

Она подпрыгнула, подбежала к Алексису и об­няла его за плечи. Он обхватил голову руками, и все его тело тряслось.

Затем он поднял голову, и она увидела, что он снова смеется. Она улыбнулась ему в ответ.