Леди неукротимость

– Я помню это чувство.

– Но как же ты все-таки узнала? – спросила Кейт.

– Мне потребовалось достаточно много време­ни, чтобы принять решение, и я не думаю, что мне удалось выработать какой-то метод. Ты хочешь именно этого, Кейт, ты хочешь получить метод, подобный тому, каким пользовались вы с отцом, решая эти ужасные математические задачи. Его не существует.

– О!

– Но все же я задала себе один вопрос. Кейт вскинула голову и вопросительно посмот­рела на нее.

– Какой?

– Я спросила себя: смогу ли я прожить всю свою оставшуюся жизнь без твоего папы? Что я бу­ду делать, если он уедет назад в Америку и я больше никогда его не увижу? Эта мысль была для меня невыносима.

Выпрямившись, Кейт позволила своему воображению увести ее в будущее. Она подумала о том, как она сама вернется домой, назад в Сан-Фран­циско, в их большой дом, к семейному бизнесу. Там не будет черноволосой химеры, чтобы попеременно то соблазнять, то критиковать ее. Ни словесных поединков, ни поцелуев, ни прикосновений, и никог­да, никогда, никогда она не сможет притянуть его к себе и попытаться слиться с ним, как ей страстно этого хотелось.

Никогда больше его не видеть.

– Что мне делать?

София похлопала ее по руке:

– Из-за чего вы поссорились?

– Он хочет, чтобы я очень была похожа на леди Ханну.

– А-а.

– Что это должно означать? – спросила Кейт, подбоченясь.

– Ну же, Кейт, до сих пор упрямство и попра­ние обычаев мало помогли тебе.

Снова наклонившись вперед, Кейт закрыла лицо руками застонала.

– Я не хотела вмешиваться, – сказала Со­фия. – Но если ты будешь продолжать смущать такого гордого и хорошо воспитанного джентль­мена, ты вполне можешь довести его до того, что он оставит тебя. Никакому мужчине не нужна жена, которой он стыдится.

Кейт подняла голову и посмотрела на мать.

– Правда? – Она сжала руки на коленях и при­нялась их разглядывать. Ты думаешь, что он сты­ дится меня?

– Боюсь, что да, – сказала София. – Именно это я пытаюсь объяснить тебе вот уже много лет. Ты отвращаешь от себя мужчин. Кейт, предназначе­ние женщины в том, чтобы склониться, уступить желаниям мужчины, создать дом, куда он мог бы удалиться от мира и чувствовать себя окруженным заботой. В ответ Алексис подарит тебе свою любовь и защитит тебя.

Кейт прижала ладони друг к другу.

– Я не понимала, что он стыдится меня. Я ду­мала, что он просто противный.

Возможно, она была не права. В конце концов, так много женщин верили в то, о чем сейчас говори­ла мама. Да и мужчин тоже. В сознании Кейт воз­никла ужасная мысль. Никто никогда не соглашался с ней, значит, может быть, она ошибалась, все были правы в своих рассуждениях о настоящей леди, а она была неправа? И тут же эта мысль сменилась следу­ющей, еще более ужасной. Права ли мама? Неужели она действительно отвращает от себя Алексиса? Ис­пугавшись, она побоялась дальше думать об этом.

В течение всей ее жизни было одно и то же. Она делает что-то вполне для нее естественное, вроде разговора о математике. София реагирует на это так, будто Кейт разделась донага в церкви. Когда Кейт замечает реакцию матери, она тут же начинает стыдиться себя самой и чувствовать себя никчемной и бесполезной. Кейт верила маминым словам о том, что на нее не посмотрит никто из мужчин, если она будет так себя вести, и так как она верила своей матери, то прятала свой страх за бравадой и враж­дебностью. О Господи. Она не могла вынести мыс­ли о том, что Алексис может стыдиться ее.

– Наверное, я должна вести себя немного ина­че, – сказала она.

– Это единственное, что тебе остается делать, моя дорогая. Ты же не хочешь, в конце концов, чтобы он снова вернулся к этой ужасной Бичуит?

Через несколько дней после того, как он отругал Кейт за ее неподобающее поведение, Алексис стоял рядом с увитым плющом деревом неподалеку от руин Тайм Холла и сердито смотрел на Каролину Бичуит. Она отвлекла его в сторону во время вер­ховой прогулки. Яго сопел у подножия дерева, а Тезей был привязан к молодому деревцу вместе с ко­былой Каролины.

Совершенно неожиданно выяснилось исключи­тельная цепкость Каролины. С того момент, как она услыхала о Кейт, он вынес почти неделю истеричес­ких упреков, мольбы и рыданий. Сейчас она снова собиралась заплакать. Когда Каролина всхлипыва­ла, ее лицо дергалось, как умирающее насекомое, а ее громкие завывания и стенания заставляли его вспомнить о башне, привидениях и потерянных ду­шах. Алексис прикрыл уши руками, так как почув­ствовал, что настал момент для завываний.

– А-а-а!

Яго тут же поднял голову. Его уши встали торч­ком – настолько, насколько позволял их большой вес. Когда началось следующее стенание, он поднял свой нос и тоже завыл в знак сочувствия. Лошади беспокойно зашевелились. Алексис закрыл глаза.

– А-а (Каролина).

– У-у (Яго).

Каролина сидела на развалинах стены. Она пну­ла ее каблуками своих ботинок и открыла рот еще шире.

Алексис подскочил к ней и закрыл ей рот рукой, заглушив начало следующего вопля.

– Достаточно. Ты плачешь уже так долго, что можешь от этого заболеть. Кроме того, у Яго от тебя болят уши, а лошади могут сорваться с при­вязи.

– Ты, – ик, – любишь ее, – ик.

– Не будь смешной, – сказал Алексис, похло­пывая хлыстом по руке. – Я уже говорил тебе, что это временное соглашение. Я не могу жениться.

– Я тебе не верю. Временное соглашение не заставляет мужчину следовать за женщиной по пя­там. Оно не требует от мужчины постоянно пов­торять в разговорах имя этой женщины, так что он вскоре становится похож на влюбленного по уши юнца.

Благоразумие не было характерно для Кароли­ны. Алексис давно оставил попытки убедить ее при­ слушаться к голосу разума. Отбросив хлыст в сторону, он рывком сдернул ее с развалин, намереваясь проводить ее к лошади. Она открыла рот, и он понял, что сейчас раздастся очередное завывание.

– Заткнись, Каролина.

Ее рот захлопнулся, но изумлена она была со­всем недолго. Она бросилась к нему и обвила ру­ками его шею.

– Тебе не нужна жена, – повторяла она в па­узах между покусыванием его шеи. – Ты сам сказал. Тебе нужна я…

Они оба вздрогнули, услыхав знакомый, режу­щий уши вопль:

– Алексис, дорого-о-о-ой мальчик, где вы? Теперь он понял, как должна чувствовать себя девица в беде, когда ее спасают от дракона.

– Мама Динкль, – сказал он со смешком.

Каролина тут же отпрыгнула от него, поправила шляпку и подняла с травы свой хлыст. Бросившись к своей кобыле, она даже не смотрела на Алексиса, который помогал ей взобраться в седло. Когда она уже сидела верхом, он отошел в сторону и сделал ей шутливый салют.

– К чему такая спешка? – спросил он.

– Не надо делать вид, что не понимаешь, – раздраженно сказала Каролина. – Мы должны при­ соединиться к остальным, подъехав с разных сторон.

– Кейт пригласила бы Динклей посидеть вмес­те с ней на развалинах.