стояло слишком много деревьев.
Вокруг тихо, ничто не шелохнется в подлеске, и птиц не видно. Весной и летом их было здесь множество, но сейчас девушка не заметила ни одной.
Они либо улетели на юг, либо находились где-то в другом месте, собираясь в стаи, готовясь к отлету. Внизу, на реке, стаи уток ссорились и шумели на заводях, а заросли тростника кишели черными дроздами, которые свистящей бурей взмывали в небо. Но отсюда птицы улетели, и в лесу стояла тишина, торжественный покой с легким привкусом одиночества.
Она сказала дереву, что, возможно, куда-то отправится, и сейчас задумалась, то ли сказала, что действительно имела в виду, и знает ли она сама об этом столько, сколько нужно знать. Иногда казалось, что она собирается в какое-то другое место – а могло быть и совсем иначе. В ней жило чувство смутного беспокойства, ожидания, покалывающее ощущение, что вот-вот произойдет что-то чрезвычайно важное, но она не могла его определить. Это было нечто незнакомое, даже пугающее для того, кто всю свою жизнь прожил в мире, столь хорошо ему известном. Мир был полон друзей – не только среди людей, но и других: маленькие пташки в лесах и кустарниках, застенчивые цветы, прячущиеся в лесных укромных уголках, стройные деревья, тянущиеся к небу, самый ветер, и солнце, и дождь.
Она тихонько похлопала ладонью гниющий ствол, словно это тоже был друг, и заметила, как вереск и другие растения собрались вокруг него, оберегая и защищая, пряча его от глаз в час унижения и беды.
Она поднялась и пошла дальше вверх по склону, теперь медленно. Она оставила амулет, а дерево не заговорило с ней, как раньше, но сделало что-то другое, произвело какое-то иное действие, и все было хорошо.
Она достигла гребня холма и начала спускаться, направляясь к лагерю, и, едва сделав несколько шагов, неожиданно поняла, даже никого не видя, что она не одна. Девушка быстро обернулась – и он стоял тут, в одной лишь набедренной повязке, и его бронзовый крепкий торс блестел под лучами солнца, а рядом лежала поклажа, и к ней был прислонен лук. На груди висел на ремешке бинокль, наполовину скрывая его ожерелье.
– Я вторгся на твою землю? – проговорил он вежливо.
– Земля ничья, – ответила она.
Ожерелье ее зачаровало; она не отводила от него глаз.
Он дотронулся до ожерелья пальцем:
– Тщеславие.
– Ты убил огромного белого медведя, – произнесла она. – И не одного, судя по тому, сколько здесь когтей.
– Также, – сказал он, – способ вести счет. Один коготь – один медведь. По когтю от каждого.
У нее захватило дух.
– У тебя сильный амулет.
Он хлопнул рукой по луку:
– У меня сильный лук. Верные стрелы с кремневым наконечником. Кремень лучше всего, кроме чистой стали, а где теперь найдешь хорошую сталь.
– Ты пришел с запада, – сказала она, зная, что огромные белые медведи водятся только на западе. С год тому назад один из них задрал ее родственника, Бегущего Лося.
Он кивнул:
– Далеко с запада. Оттуда, где большая вода. С океана.
– Насколько это далеко?
– Не знаю. Я был в пути много лун.
– Ты считаешь лунами. Ты принадлежишь моему народу?
– Нет, не думаю. У меня белая кожа, она лишь потемнела от солнца. Я встречался с твоим народом, они охотились на буйволов. Это были первые люди, кроме моего собственного народа, которых я когда-либо видел. Я не знал, что есть еще люди. До тех пор я встречал только роботов.
Она сделала презрительный жест:
– Мы не знаемся с роботами.
– Я так и понял.
– Куда ты направляешься? Дальше на восток прерия кончается. Там только лес, а за ним еще один океан. Я видела карты.
Он указал на дом, стоящий на вершине огромного мыса:
– Может быть, только туда. Люди в прериях говорили мне о большом доме из камня, где живут люди. Я видел много домов из камня, но в них никто не жил. А здесь живут?
– Двое.
– И только?
– Остальные, – сказала она, – отправились к звездам.
– Об этом они тоже говорили, – сказал он, – и я удивлялся. Я не мог поверить. Кто же захочет отправиться к звездам?
– Они находят другие миры и живут там.
– Звезды – всего лишь яркие огоньки, что светятся в небе.
– Это другие солнца, – сказала она. – Ты не читал книг?
Ой покачал головой:
– Однажды я видел одну. Мне сказали, что это книга. Сказали, что она могла бы со мной говорить, если знать способ. Но человек, который мне ее показывал, забыл его.
– Ты не умеешь читать?
– Это чтение и есть тот способ? Способ, при помощи которого книга заговорит?
– Да, – сказала она. – Там есть маленькие значки. Ты читаешь значки.
– У тебя есть книга? – спросил он.
– Большой ящик книг. Я их все прочитала. Но там, – указала она на дом, – есть комнаты, полные одних только книг. Мой далекий прапрадед сегодня спросит, можно ли мне их прочесть.
– Странно, – сказал он. – Ты читаешь книги. Я убиваю медведей. Книга мне не нравится. Мне сказали, что книга может говорить, но при помощи древнего колдовства, и поэтому лучше оставить ее в покое.
– Это неверно, – сказала она. – Ты странный человек.
– Я пришел издалека, – ответил он, словно это все объясняло. – Через высокие горы, через огромные реки, через такие места, где один лишь песок и слишком много солнца.
– Зачем? Зачем ты так далеко шел?
– Что-то во мне говорило: «Иди и ищи». Оно не говорило, что именно.
Просто идти и искать. Я чувствую, как что-то меня гонит, словно я не могу оставаться на одном месте. Когда люди в прериях рассказали об этом огромном высоком доме из камня, я подумал, может быть, это и есть то, что я ищу.
– Ты идешь туда?
– Да, конечно, – сказал он.
– И если это то, что ты отправился искать, ты там и останешься?
– Возможно. Я не знаю. То, что гонит меня вперед, подскажет. Немного раньше я думал, что, может быть, уже нашел то, что нужно было найти. Тот огромный дуб изменился. Ты сделала так, что дуб изменился.
Она вспыхнула от гнева:
– Ты подглядывал за мной. Сидел там и подглядывал.
– Я не хотел подглядывать, – сказал он. – Я поднимался по склону, когда увидел, как ты спускаешься, и видел тебя возле дерева. Я спрятался, чтобы ты меня не увидела. Я подумал, что ты не захочешь, чтобы кто-нибудь знал. Поэтому вел себя тихо. Не показывался. И тихо ушел, чтобы ты не узнала.
– Однако ты мне рассказываешь.
