Он потянулся к первой двери, той, что вела в мир цветущих лесных яблонь, и высветил лучом фонарика запоры. Хомуты на болтах, ранее надежно запиравшие дверь от посторонних и непрошенных посетителей снаружи, теперь свисали на своих стержнях.
Лансинг потянулся к двери, но жуткая сила ударила его сзади, швырнула на пол. Фонарик, продолжая светить, откатился в сторону. Падая, он ушиб голову о камень пола и в глазах хороводом завертелись искры. Тем не менее, Лансинг попытался сбросить навалившуюся на него тяжесть.
— Идиот! — завопил Бригадир. — Что вы надумали?
— Пастор ушел через эту дверь! — хрипло бормотал Лансинг.
— И вы собирались за ним следом?
— Конечно. Если бы я его нашел…
— Полный идиот! — воскликнул Бригадир. — Эта дверь с односторонним движением. Вы входите, но уже не возвращаетесь. Войдешь, оглянешься — а двери-то и нет! Ну, как вы думаете себя теперь вести? Если будете послушны, я вам позволю встать.
Мэри подняла фонарик и посветила на Лансинга. — Бригадир прав, — сказала она. — Это в самом деле может быть односторонняя дверь…
Вдруг она вскрикнула:
— Сандра! Назад!
Одновременно с этим криком из темноты возник Юргенс. Он сделал выпад костылем в сторону Сандры. Удар пришелся в бок, отбросив Сандру в сторону.
Бригадир пошатываясь поднялся на ноги и прислонился спиной к двери, преграждая тем самым путь всем, кто вдруг пожелал бы испытать ее.
— Понятно!? — спросил он. — Никто не должен входить в эту дверь. И даже прикасаться к ней.
На ноги с трудом поднялся Лансинг. Юргенс, сбивший с ног Сандру, помогал ей теперь подняться.
— Вот он, — сказала Мэри, светя фонариком. — Вот гаечный ключ, которым он ослабил болты.
— Я его вчера видел, — сказал Юргенс. — Он висел на крючке рядом с дверью.
Мэри нагнулась и подняла ключ.
— Теперь, — сказал успокаивающим тоном Бригадир. — Когда мы все пережили краткий период безумия, и побороли его, преодолев соблазн последовать за Пастором, давайте успокоимся, закрутим обратно запоры и выбросим гаечный ключ подальше.
— Откуда вы знаете, что эта дверь — путь только в одну сторону? — сердито спросила Сандра.
— Я этого не знаю, — ответил Бригадир. — Просто готов спорить с кем угодно, что это так.
Вот оно, подумал Лансинг. Никто не знает ничего наверняка, даже Бригадир. И пока они не узнают, никто через эту дверь не уйдет.
— Это все моя вина! — выкрикнула Сандра. — Я должна была следить за ним.
— Теперь уже неважно, — успокоил ее Бригадир. — Он все равно выждал бы момент. Не сегодня, так завтра. Он бы не успокоился, пока не попытался бы прорваться в тот мир.
— Думаю, вы правы, — сказал Лансинг. — Это был отчаявшийся человек, на пределе нервного напряжения, я понял это только во время нашего разговора, тогда, вечером. Честно говоря, считаю, что никто из нас не может себя упрекнуть в том, что виноват в происшедшем.
— Тогда что нам делать с этой идеей ухода из города? — спросил Бригадир.
Они все сидели у костра в холле. Снаружи спустился вечер.
— Что ты об этом думаешь, Лансинг?
— Я считаю, что в этом городе есть что-то зловеще. И вы все это чувствуете. Город мертв, но даже в мертвом его теле что-то наблюдает за нами. Постоянно. Следит за каждым нашим движением. Можно забыть это чувство на время, но потом оно все равно настигает тебя, как удар в спину, между лопаток.
— А если мы останемся? Если все остальные останутся?
— Оставайтесь. Я уйду, и Мэри уйдет со мной, — говоря это, он думал о том, что какая-то бессловесная связь установилась между ним и Мэри. Почему он так уверен, что она пойдет с ним?
— Всего несколько дней, — взмолился Бригадир. — Больше ничего не прошу. Если мы ничего не обнаружим в следующие несколько дней, мы все уйдем.
Никто ему не ответил.
— Три дня, — сказал Бригадир. — Всего три дня…
— Я не из тех, кто пользуется невыгодным положением человека, чтобы торговаться, — сказал Лансинг. — Если Мэри не возражает, то я готов пойти навстречу. Два дня, не больше. И это все. Больше никаких отсрочек.
Бригадир вопросительно посмотрел на Мэри.
— Ладно, — сказала она. — Два дня.
Снаружи уже наступила ночь. Скоро должна была подняться луна, а пока городом владела бархатная ночная тьма.
Юргенс с трудом поднялся:
— Я приготовлю ужин.
— Нет, позвольте мне, — предложила Сандра. — Это помогает. Отвлекает от мрачных мыслей. Нужно чем-то себя занять.
Откуда-то издали донесся жуткий вопль. Они замерли, прислушиваясь, и сидели там, где сидели до того, словно окаменев. Какое-то одинокое существо среди холмов, окружавших город, всхлипывало в ночи, изливая на них свою тоску.
18
На второй день, после полудня, Мэри и Лансинг сделали открытие.
В конце узкой улочки, между двумя зданиями, они увидели зияющее отверстие. Лансинг направил в темноту луч фонарика. Луч высветил ряды ступенек, гораздо более солидных, чем можно было ожидать при выходе с обыкновенной улочки.
— Оставайся здесь, — сказал он Мэри. — Я спущусь и посмотрю. Скорее всего, там ничего нет.
— Нет! — запротестовала она. — Я пойду с тобой. Не хочу одна здесь оставаться.
Лансинг осторожно спустился в зияющее отверстие, медленно шагая, преодолел крутой пролет ступенек. Мелькание и шуршание за спиной свидетельствовало о том, что Мэри не отстает. Лестничный пролет оказался не единственным. Лансинг высветил вокруг себя площадку, от которой вниз шел еще один пролет. И только сделав несколько шагов вниз, по новым ступенькам, он услышал бормотание. Он остановился и прислушался. Мэри наткнулась на него.
Бормотание было негромким. И больше всего оно напоминало тихое горловое пение. Словно кто-то пел самому себе. Голос был мужским.
— Кто-то поет, — прошептала Мэри.
— Придется выяснить, что это такое, — сказал Лансинг.
Но идти вперед ему не хотелось. Больше всего ему хотелось повернуться и броситься прочь. Хотя голос поющего — если это было пение — и казался человеческим, что-то в нем чувствовалось совершенно чужое, и это чувство заставило Лансинг крепче сжать зубы.
Второй лестничный пролет закончился новой площадкой, от которой вниз уходили новые ступеньки. Спускаясь вниз по третьему пролету, они услышали, что пение прибавило силу, а впереди и внизу Лансинг увидел мерцающий свет. Словно кошачьи глаза смотрели на него из тьмы. Достигнув подножия лестницы, он сделал шаг в сторону, чтобы рядом могла встать Мэри.
— Машины, — сказала она шепотом. — Или одна машина.
— Трудно сказать. Какая-то установка.
— И она работает, — сказала Мэри. — Ты понимаешь, что это первая машина, какую мы встречаем здесь, и она работает? Наконец-то что-то не мертвое!
Машина, как рассмотрел Лансинг была не очень массивной. В ней не было внешне ничего
