'
— С числом прибывает сила, — заспорил Регис.
— Дурак, — повторил Энтрери. Вот где вы все допускаете ошибку. Чаще всего спутники приносят зависимость и гибель! Посмотри на себя, друг темного эльфа. Какую силу ты приносишь Дриззту До'Урдену теперь? Он мчится вслепую тебе на помощь, выполняя свой долг как твой товарищ. Он выплюнул слово с очевидным отвращением. К своему окончательному поражению! '
Регис повесил голову и ничего не ответил. Энтрери был, в общем-то, прав. Его друзья подвергались смертельной опасности ради него, и все из-за ошибок, которые он сделал прежде, чем встретил их.
Энтрери сунул кинжал в ножны и поднялся. Наслаждайся жизнью, пока можешь, воришка. Попытайся согреться на холодном океанском ветру; попробуй получить удовольствие от этой поездки, которая будет для тебя последней. В Калимпорте тебя и твоих друзей, несомненно, ждет гибель! Он выскочил из комнаты, хлопнув дверью.
Он не запер ее, отметил Регис. Он никогда не запирал дверь! Но ему и не нужно, признал Регис с досадой. Ассасин сковал свою жертву ужасом, столь же материальным, как железные кандалы. Никуда не убежать, нигде не скрыться.
Регис опустил голову на руки. Он вновь почувствовал раскачивание судна, ритмичное монотонное скрипение старых досок, подточенных временем.
Он чувствовал качку.
Халфлинги обычно не любили море, а Регис был робок даже по меркам его расы. Энтрери не мог бы придумать большего мучения для Региса, чем поход на юг по Морю Мечей.
— Только не это, — простонал Регис, плетясь к маленькой двери в каюте. Он открыл окно и высунул голову наружу, в освежающий холод ночного воздуха.
***
Энтрери шагал по пустой палубе, плотно завернувшись в плащ. В вышине раздувались паруса, наполненные ветром; ранние зимние бури быстро несли судно на юг. Небо было усыпано миллиардом звезд, мерцающих в пустом темном небе, ограниченном только плоской линией моря.
Энтрери снова вынул рубиновый кулон и постарался поймать свет звезд. Он наблюдал вращение и чарующий водоворот отражений, желая изучить его задолго до конца поездки.
Паша Пок очень переживал, стараясь вернуть кулон. Еще бы, ведь он давал ему такую власть! Больше власти, чем остальные, понял теперь Энтрери. С его помощью Пок делал врагов друзьями, а друзей рабами.
— Даже меня? — размышлял Энтрери, завороженный маленькими звездами в красных глубинах драгоценного камня, — Я тоже был жертвой? Или еще буду? Он не мог поверить, что он, Артемис Энтрери, может подчиниться волшебному обаянию артефакта, но власть рубинового кулона была бесспорна.
Энтрери громко рассмеялся. Рулевой, единственный человек на палубе кроме ассасина, взглянул на него с любопытством, но промолчал.
— Нет, — шепнул рубину Энтрери, — Ты не обманешь меня снова. Я знаю твои уловки, и я изучу их еще лучше! Я смогу погрузиться в твои волшебные глубины и найти путь обратно! Смеясь, он повесил цепочку с кулоном на шею и заправил рубин под кожаную безрукавку.
Потом он пошарил в мешочке, вытащил статуэтку пантеры, и пристально взглянул на север. Ты смотришь, Дриззт До'Урден? — спросил он в ночь.
Он знал ответ. Где-нибудь далеко позади, в Уотердипе или Лонгсэддле, или где-то между ними, лавандовые глаза дроу были направлены на юг.
Им суждено было встретиться снова, и они оба это знали. Однажды, в Митриловом Зале, им довелось уже сразиться, и ни один не смог одержать победы.
Но победитель должен быть.
Воспоминания о его столкновении с Дриззтом До'Урденом часто посещали ассасина. Энтрери никогда прежде не сталкивался с противником, казавшимся отражением его самого, столь же смертельно владеющим клинком, как он. Они были сродни друг другу, как будто двигались в едином танце. Однако дроу было не чуждо сострадание и гуманность, качества, которые Энтрери давно отверг. Он верил, что такие эмоции, такие слабости не должны иметь места в холодном и пустом сердце настоящего воина.
Руки Энтрери нетерпеливо дрожали, когда он думал о дроу. Его порывистое сердитое дыхание растворялось в холодном воздухе. Ну, Дриззт До'Урден, — сказал он сквозь сжатые зубы, — мы еще посмотрим, кто сильнее! '
В его голосе звучала смертельная вражда, твердая решимость уничтожить врага. Однако слушатель мог бы уловить легкий, почти незаметный, оттенок беспокойства. Это была бы схватка не на жизнь, а на смерть, борьба принципов, которыми руководствовался каждый из них. Для Энтрери жребий был брошен. Он продал душу за свои навыки, и если бы Дриззт До'Урден победил его или хотя бы доказал их равенство, то вся жизнь ассасина оказалась бы бессмысленной.
Но он не думал об этом.
Энтрери жил, чтобы победить.
***
Регис также глядел в ночное небо. Свежий воздух успокоил его желудок, и мысли обратились к друзьям, отделенным от него многими милями пути. Как часто они сидели вместе в такие ночи в Долине Ледяного Ветра, обмениваясь рассказами о приключениях или просто спокойно отдыхая в обществе друг друга. Долина Ледяного Ветра была бесплодной полосой замороженной тундры, землей суровой погоды и суровых людей, но Регис нашел там друзей. Бруенор и Кэтти-бри, Дриззт и Вулфгар согревали ему самые холодные зимние ночи и смягчали порывы резкого северного ветра.
Регис думал, что Долина Ледяного Ветра была всего лишь короткой остановкой в его странствиях. Он провел в ней меньше десяти лет из своих пятидесяти. Но теперь, следуя к южному королевству, где он провел большую часть жизни, Регис понял, что Долина Ледяного Ветра действительно была его домом. И друзья, которых он часто воспринимал как нечто само собой разумеющееся, были его единственной семьей.
Он постарался отвлечься от переживаний и задумался о пути, предстоящем ему. Дриззт последует за ним; вероятно Вулфгар и Кэтти-бри тоже.
Но не Бруенор.
Дриззт возвратился из подземелий Митрилового Зала целым и невредимым, и Регис почувствовал огромное облегчение, но оно кануло в Ущелье Гарумна вместе с отважным дварфом. Дракон заманил их в ловушку, в то время как хозяин злых серых дварфов закрыл проход за ними. И тогда Бруенор ценой своей собственной жизни очистил путь, обрушившись на спину дракона с бочонком горящего масла и скатившись вместе со зверем вниз в глубокое ущелье.
Регис не мог вспоминать эту ужасную сцену. Грубоватый и часто поддразнивавший халфлинга, Бруенор Баттлхаммер был все же ему очень дорог.
Падающая звезда прочертила след по ночному небу. Судно продолжало раскачиваться, и соленый запах океана проникал всюду. Но стоя у двери в прохладе ясной ночи, Регис не чувствовал тошноты — только тихую грусть. Он вспоминал те сумасшедшие времена с диким дварфом. Пламя Бруенора Баттлхаммера вспыхнуло, подобно факелу на ветру, прыгая и танцуя; он боролся до самого конца.
Другие друзья Региса уцелели. Халфлинг был уверен в этом — так же, как Энтрери. И они придут за ним. Дриззт придет за ним и за своими вещами.
Регис должен был верить этому.
Его задача была ему ясна. Прибыв в Калимпорт, Энтрери найдет союзников среди людей Пока. Тогда он будет на собственной земле, где знает каждый темный закоулок и будет иметь все преимущества. Регис должен был задержать его.
Стараясь сосредоточиться на этой цели, Регис оглядел каюту в поисках какого-нибудь ключа. Снова и снова его глаза обращались к свече.
— Пламя, — пробормотал он про себя, расплываясь в улыбке. Он подошел к столу и вынул свечу из подсвечника. Небольшая лужица жидкого воска блестела у основания фитиля.
Не колеблясь, Регис засучил один рукав и накапал ряд капелек воска вдоль руки, кривясь от
