— Не делайте такую морду, коллега, а то подумают, что вы только что побеседовали с вашим прапрадедом…
Я убегаю прежде, чем его челюсть успевает вывалиться изо рта.
За городом движение практически на нуле. Я несусь как метеор. Нантерр проскакиваю на такой скорости, что прохожие принимают меня за вихрь. Дальше Шату и, наконец, Везине с его роскошными виллами. Спрашиваю дорогу у какой-то бабы и через пару минут останавливаюсь перед коттеджем “кенгуру”.
Это большой кирпичный дом с башенками на четырех углах, придающими ему шикарный вид. В окнах второго этажа горит свет. Я оставляю машину на боковой улице и подхожу к железной решетке ворот. Они заперты на ключ, и я начинаю их отпирать. Ничто меня так не развлекает, как открывание замков Чувствую, язычок убрался. Мой маленький инструмент для открывания замков просто чудо. Вдруг на ворота бросается гора мяса. Я поздравляю себя с тем, что нахожусь по эту их сторону, а не по ту, потому что это датский дог ростом чуть поменьше слона. В лунном свете я вижу, как блестят его глаза. Этот песик ласков, как бенгальский тигр. Клыки у него крупноформатные, и, когда он вонзит их вам в задницу, сесть вы сможете лет этак через сто.
Стараясь его смягчить, я ласково сюсюкаю, но это напрасный труд. У меня больше шансов смягчить судебного исполнителя, чем этого зверя. Я не решаюсь влепить ему в пасть маслину из-за того, что, хотя мой “люгер” разговаривает очень тихо, в ночной тишине его голос будет очень даже слышен, тем более что бандиты вряд ли заткнули себе уши ватой.
Возвращаюсь к машине и, покопавшись в багажнике, нахожу то, что мне нужно: большой разводной ключ.
Датчанин по-прежнему стоит у ворот; к счастью, как и все злые собаки, он молчалив. Я проделываю веселый маневр. Левой рукой показываю псине мою шляпу. Этот волкодав такой дурак! Моя шляпа до того его возбуждает, что он просовывает морду через решетку, чтобы схватить ее. Я бью от всей души — хрясь!
Его черепушка раскалывается, как орех под кованым сапогом. Я открываю ворота и оттаскиваю труп собаки, освобождая вход.
Передо мной прекрасная аллея. Иду по ней, стараясь не очень скрипеть гравием. По мере приближения к дому до меня все яснее доносятся песни. Уголовнички собираются весело встретить Рождество. Надеюсь, еще один гость им не помешает…
Обхожу дом, потому что опыт научил меня не соваться в подобных случаях в парадную дверь. Мне бы прекрасно подошла какая-нибудь боковая. Найдя такую, я открываю ее без малейшего труда. И вот я в узком коридоре, ведущем на кухню. Придется пройти через нее, чтобы попасть в другие помещения. Это не очень удобно, потому что я слышу, как в ней напевает какой-то меломан.
Продвигаюсь на цыпочках и вижу толстого типа туповатого вида, отрезающего себе ломоть ветчины шириной с площадь Конкорд. Я вхожу со шпалером в руке.
— Приятного аппетита!
Он вздрагивает и роняет бутерброд.
— Быстро подними клешни и постарайся коснуться ими неба!
Я никогда не встречал такого послушного мальчика. С ним одно удовольствие играть в полицейские-воры.
— Где девушка?
— Наверху!
— Что значит “наверху”?
— С ними…
А, черт! Полный финиш… А я-то начал надеяться, что все пройдет тихо. Ладно, если понадобится шухер, они его получат.
— Лицом к стене! — приказываю я толстяку.
Он подчиняется, и я с ним кончаю. Извините, преувеличил: я просто разбил об его котелок бутылку шампанского.
Он падает с сильным грохотом.
Я выхожу из кухни и нахожу лестницу, ведущую на второй этаж. Поднимаюсь, перепрыгивая через ступеньки. Путь мне указывают смех и крики. Подхожу к двери комнаты, где гуляют мерзавцы. В лучшем стиле лакея из комедии я наклоняюсь и заглядываю в замочную скважину. У них там пир горой. Они орут кто во что горазд, жрут и хлещут горькую без всякой меры. В углу комнаты Жизель. Бедняжка привязана к стулу, и трое подонков, посмеиваясь, лапают ее груди.
Я тихо поворачиваю ручку и открываю дверь, но остаюсь в коридоре, готовый отскочить в сторону, если одному из этих гадов придет фантазия поздороваться со мной из шпалера.
— Счастливого Рождества, ребята!
Все оборачиваются.
Некоторые вскрикивают: “Мануэль! Это Ману!”
Секунда замешательства. Я их рассматриваю одного за другим в надежде узнать хотя бы одного, но морды, выставленные перед моими глазами, мне совершенно незнакомы.
— Это не Мануэль! — слышится чей-то голос.
Это заговорил мой карлик. Он сидит в кресле, и я его не сразу заметил.
— Это тот тип, которого чуть не кокнул Фару, — комиссар Сан-Антонио! Пришел за вторым уроком борьбы? — спрашивает он меня.
— Забрать мадемуазель.
Я подхожу к Жизель и вынимаю у нее изо рта кляп.
— Тони, дорогой, ты нашел меня!.. Это чудесно.
Если бы я прислушивался к ее словам, то поцеловал бы взасос (что в моей любовной тактике следует за влажным поцелуем). Куколки все ненормальные, кто больше, кто чуть меньше. Стоило мне появиться, как она тут же решила, что все вошло в норму.
— Минуту! — говорит один из собравшихся. — Минутку, комиссар. Вам не кажется, что вы слишком торопитесь?
Я продолжаю развязывать Жизель.
— Что говорит этот длинный? — спрашиваю я карлика. — Кстати, если бы ты хоть немного знал правила хорошего тона, то представил бы нас друг другу.
Они просто обалдевают от моего спокойствия.
Психует только карлик. Он выхватывает, не знаю откуда, пушку и наставляет ее на меня.
— Руки вверх!
Я меряю его самодовольным взглядом. — Успокойся, Гулливер. Тебе бы понравилось сидеть с целым гардеробом во рту?
Длинный, обратившийся ко мне и, очевидно, являющийся главарем, вмешивается:
— А вы нахал, старина. Я на вашем месте составил бы завещание, а не скалил зубы.
— А зачем мне писать завещание, а? Это делает только тот, кто предчувствует близкую смерть…
— Тогда, — добавляет он с улыбкой, — я бы на вашем месте поспешил почувствовать ее приближение…
Этот длинный идиот начинает меня доставать.
— Откровенность за откровенность, — отвечаю я. — Я бы на твоем месте закрыл рот и заклеил его, чтобы не поддаться искушению снова открыть.
— Очень смешно…
— Слушай, Фрэд, — говорит карлик, — хочешь, я подстрелю лучшую дичь в своей жизни?
— Погоди немного!
Карлик обижается.
— Чего ждать? Все отлично. Он сам залез в пасть к волку. Как видишь, я был прав, когда предложил похитить девчонку…
— Сначала, — отрезает Фрэд, — я хочу узнать, как он нашел наше укрытие. Тебе не кажется, что это
