удивительно, что Алекс, не зная и не понимая, какая личная трагедия стоит за этой странной для девушки сдержанностью, и стал воспринимать свою молодую жену как часть интерьера.
Теперь же, не скованная памятью и привычками, Алина будто выпросталась из пут летаргического сна. «Амнезия как радикальное средство от всех комплексов», — усмехнулся про себя Кис, наблюдая за Линой. Жизнелюбие било в ней ключом, она была радостна и шаловлива, — она была очаровательна. И Кис, хоть и причислял себя к поклонником совсем иного типа женщин?, быстро и без боя попал под ее обаяние.
Весь вечер Алексей был в ударе. Он рассказывал анекдоты и смешные случаи из своей практики, он острил и с неуловимой ехидцей произносил имя «Андрей». Им было хорошо с ним, ему было хорошо с ними; все шло чудесно. Кис, изображая персонажей, о которых говорил, ходил по комнате, размахивал руками, строил рожи и время от время выглядывал в окно.
— Что у тебя там, лошадь привязана? — спросил его Алекс.
— Не совсем… Осел, скорее. И — пора мне уходить. Я обещал ему дать ему морковку.
Они тепло распрощались. «Проводи меня» — шепнул Кис в ухо Алексу.
Плотно прикрыв за собой дверь, Алексей сказал:
— Мне показалось, что за тобой следят.
— Кто? — опешил Алекс.
— Не знаю. Я не сразу придал значение тому, что увидел — очень уж нелепо было предположить, что кто-то может за тобой следить.
— Что ты увидел?
— Торчал какой-то хмырь против ваших окон. Когда я подъехал поближе, он уже испарился. Я тебе говорю, я сначала не придал значения, но пока поднимался к вам, у меня эта фигура с задранной головой перед глазами стояла…
Она мне не понравилась.
— Ты поэтому в окно выглядывал все время?
— Да. Но он больше не появлялся.
— Он тебе не показался знакомым?
— У него было кепи с длинным козырьком и черные очки… Нет, не показался.
— Вечером? Черные очки?
— У них такая мода дурацкая, у молодежи… Если это не часть маскарада, конечно.
— Кто может за мной следить? Зачем?
— Не имею понятия. Но я этим займусь. Ты не замечал, у тебя на хвосте никто не сидит, когда ты на машине едешь?
— Я не смотрел, мне в голову не приходило! Ума не приложу, кто, зачем?
— Я тоже не вижу, зачем… Ладно, оставь это мне. Я понаблюдаю.
Но ближайшие дни не принесли никаких результатов. Кис и его помощник Иван следовали за Мурашовым на работу, с работы, дежурили у дома — никто не появлялся, ничего подозрительного не было.
— Тебе показалось, должно быть. В конце концов, не один я тут живу, вон сколько окон! Этот парень мог в любое из них смотреть! — сказал ему Алекс.
— Это верно… И все же ты иногда поглядывай вокруг. Ладно?
Не прошло и трех дней, как Алекс наткнулся на этого «хмыря». У него выдалась возможность приехать домой в перерыв, чтобы пообедать вместе с Линой.
Подъезжая, он увидел парня в темных очках и в кепи с длинным козырьком, который, присев на корточки, разговаривал с маленьким мальчиком, — наверное с братишкой, решил Алекс. Спустя пару дней он опять видел его днем, входящим в подъезд дома напротив.
— Да, в очках, в кепи, примерно моего роста… Ну точно, он. Он здесь просто живет, Кис, обычный парень, — говорил он по телефону Алексею. — Тебе показалось. Да и то — кому надо за мной или за Линой следить? Ты прямо кино какое-то детективное придумал!
— Ладно, — проворчал Кис, — издержки профессии.
Оба испытали облегчение и вскоре забыли об этой истории.
Во всяком случае, Алекс.
Глава 35
На исходе третьей недели Лина отважилась выйти на улицу. Дома больше было невмоготу сидеть, погода стояла чудесная, тепло и солнечно, бабье лето, самое начало октября. Мысли о прошлом, о больнице, о Муже, о том, что ее ищут, отступили, сделались далекими и недействительными. Жизнь с Андреем давала ей чувство уверенности и защищенности, страхи ее рассеялись, и черный ящик был списан в утиль.
Ей не был знаком этот замоскворецкий район и она решила не уходить далеко от дома. Прогуливаясь вдоль улицы, она разглядывала людей, люди разглядывали ее. Лина знала, что она хороша собой и это ее радовало. Это было как подарок…
Она спомнила свое ощущение после комы, когда сознание только вернулось к ней, и она еще не успела понять, что у нее амнезия. Ей казалось, что она просто не совсем проснулась и поэтому не до конца все понимает. Ничего более объемного, чем «я — это я», в ее восприятие не умещалось. Как выглядит это 'я' и как его зовут, было неизвестно и, в общем, даже не очень-то важно. Ее глаза видели собственное тело под простыней и худые бледные руки поверх — первый образ 'я'. Потом ей сказали, что ее зовут Алина. Она не знала точно, вспомнила ли она это имя или оно ей просто понравилось, но имя показалось ей подходящим, родным и легко прижилось.
Следующим этапом знакомства с собой было зеркало. Она робко заглянула в него, боясь разочарований, но отражение дружественно вернуло ей образ, который она без особого стеснения нашла просто прелестным. Она почувствовала себя приятно польщенной вниманием природы, наделившей ее такой внешностью, и провела немало времени перед зеркалом, изучая свое лицо и тело и доверительно беседуя со своим отражением.
Теперь Лина шла по улице, предаваясь неиспытанному — или забытому? — удовольствию ловить на себе взгляды, встречать восхищение и признание в мужских глазах. А сегодня она особенно хороша: Андрей купил ей линзы, и очки больше не скрадывали ее глаза. И потому на нее смотрели все — подростки, молодые мужчины, пожилые… По той стороне улице — Лина видела краем глаза — синхронно с ней шел какой-то парень в черных очках и кепи с длинным козырьком и, хоть его лицо и было скрыто больше, чем наполовину, она знала: он смотрит на нее.
Женщины — те тоже смотрели, но совсем иначе. Их взгляды были строго-оценивающими, даже придирчивыми, и она вдруг почувствовала себя недостаточно хорошо одетой. Конечно, вещи, которые ей покупал Андрей, были совсем неплохими, но… Но все эти длинные широкие юбки и просторные майки совершенно не соответствовали ее вкусу! И ей ужасно захотелось немедленно накупить себе туалетов, одеться красиво и даже вызывающе.
Она продолжала свою прогулку, разглядывала витрины, заходила в лавочки и магазинчики, изучала, примеряла, пробовала косметику и духи. Ей хотелось все купить: и всякие штучки для дома, и подарок Андрюше, и себе… много чего, все! «Я, должно быть, была страшной кокеткой в прошлой жизни» — решила она, уловив то необычайное вдохновение, которое вызывали в ней красивые вещи.
Но купить было ничего нельзя, у нее не было денег. Не страшно, завтра Андрей ей даст деньги и она сюда снова придет и все купит.
Но как-то неудобно. Неудобно брать деньги у Андрюши…
А как же тогда? Как живут другие люди, другие семьи, где женщины не работают?
Но то семьи, а мы что? — Любовники! Это не то же самое.
Почему не то же самое? Мы живем вместе. Мы любим друг друга. Это и есть семья, разве нет?
