Как же он может выглядеть, на что сменил старые джинсы, вытертый свитер, кепи и очки?
… Строго говоря, если бы Кису, к примеру, понадобилось для конспирации изменить внешность… То он бы примерно так и сделал: взял бы стиль прямо противоположный, то есть костюм-галстук!
Та-ак, приехали. Ты бредишь, милок. Ну не Филипп же это был с сердечным приступом? Тот был шатен! А Филипп — блондин. С длинными, к тому же, волосами.
… Но, строго говоря, если бы Кису понадобилось изменить для конспирации внешность… Он бы постриг и покрасил волосы!
Еще несколько мгновений, прижав руки к лицу, он вглядывался в запечатленный в памяти образ «сердечника»…
И его кулак неожиданно обрушился на стол.
Это был Филипп!!!
Когда Кис, как метеор, вылетел из кафе, ленивый официант покрутил пальцем у виска: то мужик сидел, как замороженный, ничего не видел и не слышал вокруг, а то его словно в задницу ужалили — так подскочил! «Чесс слово, вокруг одни сумасшедшие…» — пробормотал он, заметая окурки с пола.
… Оглядываясь по сторонам, Филипп выбрался из своего убежища и неспешно направился ко двору Алины. Сегодня он надел поверх костюма свой старый плащ — было холодно, но его финансы, сильно истощившиеся после покупки костюма, не позволяли купить еще и элегантный плащ, и он решил надеть старый. У Гены он прихватил потертую кожаную кепочку, очень подходившую свои потрепанным и унылым видом к мешковатому плащу, и закончил свой сегодняшний туалет приклеиванием усиков, — так он совсем неузнаваем. От этого маскарада он избавится, как только увидит Алину.
Он остановился у входа во двор и окинул его беглым взглядом.
Кажется, ничего подозрительного… Однако, сделав несколько шагов по направлению к ее подъезду, Филипп вдруг замер: в окошке подъезда на втором этаже что-то мелькнуло.
Кто-то из жильцов поднимается к себе? Но в подъезд никто не входил за последние минуты.
Кто-то из жильцов спускается? Но никто из подъезда не вышел за прошедшие секунды.
Оставалось два возможных варианта: кто-то вынес ведро в мусоропровод, если он там имеется. Или кто-то кого-то поджидает.
Филипп сделал вид, что шарит по карманам в поисках ключей, чтобы оправдать — на случай, если за ним наблюдают — свое замешательство. Найдя, он покрутил их на пальце и проследовал к совсем другому, крайнему подъезду, где, осторожно выглянув в окошко, попытался понять, точнее, почувствовать: не по его ли душу кто явился?
Чувство опасности не замедлило появиться. Филипп снова пошарил по карманам: денег было немного, десятка. Но тоже деньги.
Он спустился вниз и позвал, не высовываясь из дверей, мальчишку лет двенадцати, возившегося с роликами у подъезда. Сунув ему десятку «на мороженное», Филипп послал его в соседний подъезд на разведку.
Пацан не замедлил доложить: в соседнем подъезде торчит между лестничными пролетами мужик. Обычный мужик, в серой куртке, среднего возраста, ничего особенного… «Что, за долгом пришел?» — спросил с понимающим видом мальчишка. Филипп молча потрепал его по вихрастой голове и парнишка умотал на своих роликах.
«Менты? — размышлял Филипп. — Охрана? Аля пожаловалась Мурашову и он нанял кого-то?»
Но, кто бы это ни был, вход в подъезд ему был заказан.
Ох, как это ломало его! Ох, как это было поперек всех его планов!
Филипп пощупал спрятанный в кармане нож с острым двусторонним лезвием. Может…? Он справится. Ему терять нечего. Где три убийства, там и четыре.
А где четыре, там и …
Аля, Аля, я не хочу тебя убивать. Лучше соглашайся в лес.
Но как же найти к ней доступ? Он снова потрогал лезвие.
Где три убийства, там и четыре!
Уже спустившись, уже взявшись за ручку двери подъезда, Филипп снова остановился.
Если это менты… Если это милиция, то мужик не один. Где-нибудь торчит еще парочка.
Он снова внимательно окинул взглядом двор: вроде бы никого. Впрочем, они могли, как и он, прятаться по другим подъездам, за домом. С рациями они за одну секунду будут на месте. Того мента он, конечно, успеет пришить, но ведь не он ему нужен, — ему нужен доступ к Але. А они припрутся. Не годится.
Уже стемнело, а он все еще стоял в подъезде у окошка, не зная, что предпринять. До тех пор, пока не увидел, как Аля вышла из дома и села в такси.
Забыв обо всех предосторожностях, Филипп кубарем скатился с лестницы и выскочил на улицу. Такси уже выезжало со двора.
Филипп помчался ему вслед. На улице, стараясь не упустить ее такси из виду, он стал отчаянно размахивать рукой, чтобы остановить какую-нибудь тачку. Но все его аккуратно объезжали: начинался пик, и народ желал попасть незамедлительно домой.
Вне себя от бешенства, видя, как медленно, но неотвратимо удаляется в пробках ее такси, Филипп едва не выскочил на дорогу, перегораживая путь машинам.
Наконец, на противоположной стороне притормозил старый голубой «Москвич», и водитель сделал ему знак, что готов его обслужить. Одно мгновенье Филипп колебался: «Москвич» ехал в прямо противоположную сторону! Однако решился, быстро вычислив в уме, как по параллельной улице они могут нагнать Алино такси на перекрестке, и шагнул на проезжую часть, готовясь ее пересечь…
И в этот момент он увидел, как к нему с двух сторон направляются двое мужчин.
Филипп рванул наперерез транспорту, уворачиваясь от тормозящих на красный свет машин. Но и с противоположного тротуара, оттуда, где стоял вожделенный «Москвич», пружинисто и нетерпеливо шагнул на мостовую мужчина, глядя прямо на Филиппа. Тот самый, который помог Але ночью на даче сбежать от Филиппа!
Обложили, сволочи!!!
Филипп метнулся назад, — но там уже сгруппировались, готовясь к броску, двое первых.
Снова вперед, — но к тому гаду присоединились еще двое!
Все. Кончено. Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны.
… И тогда Филипп, круто развернувшись, побежал посреди проезжей части вперед — туда, где еще маячило, удаляясь, такси, увозившее его Алю…
Дали зеленый, машины взревели, завизжали тормоза, посыпались ругательства, но Филипп не обращал внимания на скрежещущий железный поток, глядя только в одну сторону: в сторону ее такси.
… Он даже не успел понять, что случилось. Просто его тело взлетело, потом рухнуло. Даже умирая, он искал в багровом тумане, застилавшем его взгляд, ее ускользавшее от него такси, и ему казалось, что он кричит вдогонку: «Аля-я!!! Вернись!!!»
Нет ответа.
Аля, его Аля, его хуторянка, его волчица — обманула его!…
Она не захотела с ним в лес.
Она бросила его одного в смерти.
Но ведь легенда написана!..
Обман…
Все обман…
Все.
… Свидетель дорожно-транспортного происшествия говорил потом, что молодой человек, сбитый машиной, выл, умирая, по-волчьи.
От боли, должно быть.
