заднюю дверь «Фордика»:
– Грузи агрегат… Далеко тебе?
– В Кингисепп, – доверчиво объяснила девчонка. – К тёте…
Когда ледяной ветер прошивает насквозь теоретически непромокаемую ветровку и вколачивает снег пригоршнями за ворот, двое мужчин, предложившие помощь, кажутся совсем не такими опасными и подозрительными, как в «мирное время». Девушку устроили посередине кабины. Женя дал ей одеяло, хранившееся на всякий случай, и раскупорил термос с горячим чаем. Снегирёв тронул машину, и талая жижа снова звучно захлестала по днищу.
– Домой-то чего не повернула? – поинтересовался Женя. – На рекорд потянуло?
Девушка отпила чаю и убрала со лба спутанные мокрые волосы:
– Так тётя ждёт. Разволнуется…
Эсфирь Самуиловна поправила очки и с первой попытки вдела суровую нитку в ушко толстой иголки. За окном собиралась, кажется, разразиться какая-то пропасть, но тётя Фира была слишком занята, чтобы обращать внимание на капризы осенней погоды. Стемнело в полдень? Подумаешь, лампу включим, оно даже так и уютней. В большой миске высилась пышная груда взбитого миксером фарша, на широкой доске красовалась аккуратно разложенная будущая оболочка: розовые шкурки освежёванных окуней и то, что удалось спасти от сварившейся кожи горбуши. Тётя Фира долго прикидывала так и этак и наконец поняла, как сшить их все вместе, чтобы получилась достаточно объёмистая «колбаса». При этом форма гефилте фиш, увы, утрачивала всякий образ и подобие рыбы. Ничего: тётя Фира полагала, что Алёша её простит.
Она занесла иглу над распластанными шкурками, потом покосилась в сторону «Самсунга» и задумалась, не стоит ли уже включить воздуходувку на прогрев, как требовала инструкция. И решила, что, пожалуй, не стоит. Во-первых, печка недавно работала и ещё не остыла, а во-вторых, сшивание оболочки займёт уж точно не пять минут, положенных для прогрева, а существенно больше. Минут пятнадцать, если не все двадцать пять!
– Так что зай гезунд, – вслух пожелала тётя Фира «Самсунгу». Растянула пальцами скользкую рыбью кожу и воткнула в неё иголку. Шить оказалось неожиданно тяжело. На середине первого же шва пальцы от напряжения свело судорогой: пришлось дать им отдых.
Васька по обыкновению устроился на холодильнике, чтобы иметь максимальный обзор и ни в коем случае не пропустить чего-нибудь интересного. Хозяйка вправду занималась делом до крайности любопытным, и Васька довольно долго не сводил глаз со стола. Однако даже кошачье терпение не беспредельно. В конце концов котик свернулся лохматым клубком и сладко заснул..
…Часа через два каторжного труда оболочка для гефелте фиш была готова для набивания. Тётя Фира строго-настрого запретила себе думать об эстетической стороне дела и принялась заталкивать фарш. Алёша сам не знал в точности, когда возвратится: что, если он постучит в дверь прямо сейчас и потребует кушать?.. Шма-Исраэль!.. Страшно даже подумать. Тётя Фира завязала ниткой тугую лоснящуюся колбаску и с огорчением убедилась, что примерно половина фарша осталась, так сказать, не у дел.
– Ничего, – по обыкновению вслух рассудила она. – Котлеток наделаю.
Печь колбаску в воздуходувке предстояло примерно сорок минут («Плюс подогрев!» – напомнила себе тётя Фира). Она водворила гефилте фиш в овальную стеклянную формочку и закрыла дверцу «Самсунга». Нажала кнопку запуска, вытерла руки и впервые за всё время повернулась к окну.
Там валил снег такой гущины, что не было видно противоположной стороны улицы. И темень стояла совершенно кромешная. Тётя Фира вздрогнула и замерла в неподвижности перед огромным полукруглым окном.
– Изгадал изгадаш шмей рабо, – сами собой пробормотали её губы начало молитвы. – Бетлмо дивро хирхей веяцлихь малхусей…
После гибели Кирочки такие вот внезапные бури приключались почти каждую осень – как, впрочем, и ранее. Но чтобы именно в тот самый день…
Незадачливая велосипедистка сидела в кабине «фордика» между Женей и Снегирёвым. Она глотала обжигающий чай, стараясь не расплескать его при толчках себе на колени, куталась в тёплое одеяло и с огорчением чувствовала, как пропитывает его влага с её вымокших одежонок.
– Отчаянная вы девушка, Танечка, – ласково выговаривал ей Женя, сидевший по-прежнему справа. Временами, когда машину мотало, Таня сквозь одеяло задевала его коленкой. Сначала она старательно отстранялась, потом перестала обращать на это внимание.
– Да я сюда уже ездила… – смиренно оправдывалась она. Ей очень не хотелось выглядеть легкомысленной авантюристкой. – Сегодня с погодой просто не рассчитала. Обещали же к вечеру…
– Танечка, никто не сомневается в ваших спортивных талантах, – сказал Женя. – Я совсем не про то. Вы же взрослая девушка, понимаете, сколько выродков развелось. В один миг с велосипеда собьют…
– А пускай попробуют! – неожиданно воинственно ответила она. – Вот уж чего не боюсь. Я на нож ходила. У меня синий пояс по тэквондо!
– Вопросов нет, – скосил глаза Снегирёв. – Куда поворачиваем, командир? Прямо в Турцию или сначала в Стокгольм?..
Все трое расхохотались.
– Я перед вами, Танечка, просто преклоняюсь, – подумав, сказал Женя Крылов. – Жалко, вас с нами не будет, когда обратно груз повезём, уж точно никто сырки бы не отнял… А вообще, знаете, есть у меня знакомый… Он по всем этим делам – где-то на уровне чёрного пояса. В каких переделках бывал, вы не поверите. Ну и работает, не то что мы с вами, – в серьёзной конторе… А не так давно поехал за город, к девушке. Подъезжает и видит, двое пьяных дерутся, женщина вокруг мечется, на помощь зовёт…
Опаньки!.. – ахнул про себя Снегирёв. Вот это «приехали»!..
– Он, естественно, к ним, – продолжал Женя. – Разнимать. А женщина его вдруг хресь дубинкой по очкам! Тут те двое подоспели и – смертным боем… Хорошо, мужик один мимо проезжал, выручил. А то бы даже не знаю…
– Я в серьёзной конторе не работаю, – сказала Таня. – На меня засаду делать не будут. А он, этот ваш друг, наверное, сильно влюбился, раз у него интуитивное восприятие не сработало…
– «Не волнуйтесь, тётя, дядя на работе, а не с кем-нибудь в кино!..» – громко запел Снегирёв. Микроавтобус въезжал в Кингисепп.
Танина тётка проживала на улице с очень нетривиальным названием: Карла Маркса, «форд- транзит» подъехал к большому новому дому и аккуратно остановился. При мысли о том, что вот сейчас придётся вылезать из-под тёплого одеяла обратно в режущий ветер со снегом, девушку пробрала дрожь. Снегирёв вытащил велосипед, и мужчины вдвоём отправились провожать Танечку до квартиры.
– Ну ладно, что вам задерживаться… – начала она прощаться, позвонив в дверь. Прошла минута, другая… Таня позвонила снова. Тётка не появлялась. Таня с отчаянием посмотрела на прислонённый к стене мокрый велосипед и позвонила соседке.
– Танечка, деточка!.. – всплеснула руками невысокая пожилая женщина, кутавшаяся в пуховый платок. – Антонина-то Иванна ваша с утра в окошко как посмотрела, ну, говорит, точно не приедет сегодня! Собралась, сумку взяла да и куда-то ушла…
– Ехали всё прямо, а там большая яма… – шёпотом прокомментировал Снегирёв.
– Какую сумку, вы не заметили? – спросила Таня.
– Да большую, клетчатую. На колесиках.
– Всё! Кранты, – улыбнулась Таня. – Это до завтра.
– Да как же так, – захлопотала соседка. – Она ключик мне всегда оставляет, кота покормить. А тут не оставила. Может, скоро вернётся… Да ты проходи, деточка, обсушись…
– Танечка, вы только назад на велосипеде не срывайтесь, я вас умоляю, – сказал Женя на прощание. – Мы обратно вечером поедем, всенепременно заглянем. Уж вы нас дождитесь. Если тётушка не появится, подкинем обратно. Лады?
– Лады, – кивнула девушка и смутилась: – Спасибо, ребята.
