Глинн, но может быть, это и издевательский намек на то, что ни одно ваше открытие не было оригинальным. Представьте, что это террариум, такой же, как вы использовали у себя дома, а вы — его обитатель. Солнце и море созданы искусственно, они лишь декорации, также как и песок, и лес. Возможно, мы заблуждаемся даже об истинных размерах острова.
Когда в лесу они, наконец, хотя бы отчасти скрылись от лучей гигантского солнца, Стерлинг почувствовал себя немного лучше. Его глаза приспособились к сумеречному свету, и он оглядывался в поисках иной живности. Он не находил ничего нового и поэтому раздумывал, питались ли жабоподобные твари только клещами, или местный Демиург снабдил их более разнообразной диетой. Этих тварей явно поселили здесь только для него, так что он начал чувствовать себя почти как дома, настолько сильное впечатление производил мир, созданный для содержания нескольких определенных личностей, тщательно подогнанный исключительно для них. Даже если он был создан из материи снов, подумал Стерлинг — даже если он был сценой для странной драмы, — это все же был приятный комплимент.
И он не мог быть сделан беспричинно.
Стерлинг нес свой пиджак с собой, хотя Таллентайр свой выкинул. Чувство осторожности заставило его подобрать пиджак, на всякий случай он хотел иметь возможность достать пистолет, который все ещё лежал у него в кармане. Адам Глинн нес с собой свою куртку, он также явно не доверял провидению.
Довольно быстро они нашли воду. Они утолили свою жажду водой маленького ручья с пресной водой, смыли пот с лиц и были благодарны небольшой передышке от жары, которая продолжалась, пока холодная вода испарялась с их лиц.
— Уже лучше, — благодарно произнёс Стерлинг. — Но теперь, когда прошла жажда, я понял, насколько голоден. Тут есть цветы, но я не видел плодов. Я-то полагал, что любезный ангел развесит их на деревьях сразу спелыми и сочными, даже если ему нужно кормить ими только нас. Но тогда бы любезный ангел точно сделал климат попрохладнее. Так что если это была попытка создать рай для человека, то я вынужден признать, что она провалилась.
— Если бы это был Эдем, — возразил Таллентайр, — то было бы не слишком безопасно пробовать местные плоды. Если вам тут попадется говорящая змея, подумайте, прежде чем следовать её советам.
Стерлинг внимательно посмотрел на старика. Теперь, при дневном свете, в нем, казалось, что-то изменилось. Он выглядел крепче и здоровее, чем при электрическом свете в доме Стерлинга. Казалось, он сбросил старую чешую, которую принуждал его носить реальный мир, чтобы стать существом из чистой воли.
— Вы не показались мне похожим на человека, который бы отказался от плода познания, даже если бы сам Бог запретил ему, — сказал Стерлинг.
— Я не указываю, что вам делать, — улыбнулся Таллентайр, — но просто советую хорошо обдумывать свои действия. Увы, я не верю, что это Эдем, и я сомневаюсь, что знание достанется нам так легко. В какую сторону, по-вашему, нам следует двинуться?
— Вы хотите вернуться на пляж, чтобы дальше преследовать волков? — спросил Стерлинг.
— Не вижу особого смысла, — ответил баронет: — Если создатель острова намерен изображать Цирцею и превратил моих внуков в животных, то он, скорее всего, позволит им остаться в живых в этом облике. И что я буду делать, если найду их?
— В таком случае, — предложил Стерлинг, — мы можем уйти в глубь острова.
Таллентайр посмотрел на Адама Глинна, тот просто пожал плечами. Баронет кивнул в ответ и пошел вперед. Стерлинг последовал за ним, Глиняный Человек завершал шествие. Они шли не торопясь, к тому же подлесок был так густ, что им в любом случае не удалось бы идти быстро. Стерлинг бы с удовольствием поменял свой пистолет на мачете, но сдаваться он не собирался. Пока они двигались, всегда оставался шанс куда-то прийти или найти пищу.
— Ваша дочь сказала, что я очень похож на вас, — через некоторое время сказал Стерлинг Таллентайру. — Она говорила это вам?
— Она не сообщала мне о подобных наблюдениях, — ответил Таллентайр. — Мы слишком торопились, и она очень беспокоилась о Дэвиде. Но она рассказала мне о целях вашей работы. Это — и последующее впечатление — привели меня к мысли, что вы скорее напоминаете Джейкоба Харкендера, чем меня. Но я могу и ошибаться.
Стерлинг был не слишком разочарован сравнением, но порадовался тому, что Таллентайр признает возможность ошибки.
— Я не колдун, сэр Эдвард, — сказал он. — Хотя мои взгляды на ход эволюции отличаются от дарвинистского представления настолько, что многие считают меня еретиком. Но несмотря на то, что я прочел и понял «Истинную историю мира», я остался ученым. Не суеверный склад ума заставил меня обратиться на поиски секрета личного бессмертия, но сила разумных доказательств, говоривших, что это возможно. Само существование нашего попутчика с необходимостью доказывает мою правоту. Если существуют бессмертные, то невозможно утверждать, что мой поиск обречен на неудачу.
— Я признаю вашу правоту. Мое первое впечатление было неверным и основывалось отчасти на мнении о вашем помощнике. У меня нет причин доверять Люку Кэптхорну, который однажды пытался подвергнуть мою дочь страшной угрозе.
— Он верно служил мне, — просто сказал Стерлинг. — И он был полезен. Он рассказал мне, где находится могила Адама Глинна.
— Не стоит рассчитывать на то, что я проникнусь благородством его поступка, — ответил Таллентайр. — Позволю себе предположить, что даже если вы считаете, что оказали мистеру Глинну услугу, он может думать иначе. Он сам благодарил вас?
— Нет, — сказал Глиняный Человек, — я не благодарил доктора Стерлинга. Но я понимаю, почему он сделал это, и не могу упрекать его.
— Со временем, — сказал Стерлинг, обрадованный направлением мыслей бессмертного, — я надеюсь, мы с вами, работая вместе, сможем узнать, чем ваш организм отличается от наших. Меня огорчает, сэр Эдвард, что вы никогда не пытались раскрыть тайну — учитывая то, что вы знали Пелоруса двадцать лет. Неужели вы согласны принять смерть как свою судьбу, зная, что таким же живым существам, как мы, не приходится умирать?
— Я лишен вашего оптимизма относительно способности разгадать тайны нашего бытия в течение одной человеческой жизни, — ответил Таллентайр. — Я родился и получил образование, как вы понимаете, в ту эпоху, когда делались лишь первые неуверенные шаги в области органической химии. Я уверен, что однажды мы будем лучше понимать, из чего мы созданы и как мы воссоздаем себе подобных, но в настоящее время я могу лишь разжигать пламя разума. Возможно, мои внуки доживут до дня, когда бессмертие станет достижимой научной целью — но что касается меня самого, то я никогда не рассчитывал… Впрочем, возможно, я просто пытаюсь оправдать свою неудачу. Ближе к истине будет сказать, что я думал о бессмертии как о магическом явлении, необычным даре Демиургов, от которого я наотрез отказывался, так же как я отказывался преклоняться перед ними.
— Думаю, я не настолько горд, — честно признался Стерлинг.
— Существуют и иные причины опасаться льстивой змеи, — сказал Таллентайр. — Чего бы ни хотел от вас Паук, он может попытаться подкупить вас лживыми обещаниями. У меня мало общего с последователями святого Амикуса, но я знаю, что они ушли недалеко от истины в своих предположениях. Я склонен симпатизировать их недоверию, которое заставляет их сравнивать земных ангелов с Отцом Лжи.
— Я ничего не знаю об ордене святого Амикуса, кроме намеков, разбросанных по «Истинной истории мира», — сказал Стерлинг. — А их там немного. — Он повернулся к Глиняному Человеку и добавил: — Возможно, причина в том, что вы снисходили к их желанию хранить свои тайны?
— Раскрывать миру их тайны не было моей задачей, — согласился Адам Глинн.
— Ничего особенного они собой не представляли, — спокойно сказал баронет. — Это секта гностиков, считающих, что так называемые Демиурги являются демоническими существами, чей повелитель создал Вселенную, в то время как истинный Бог ответственен только за создание душ. Они утверждают, что пробуждение Демиургов предшествует уничтожению материального мира — или, по крайней мере, человечества, — но надеются, что вера в силу Христа все ещё может спасти несчастные
