Джером покачал головой.
– Это и не по-русски. Могу поклясться. Но что это такое, я не знаю.
Крик повторился, и снова так же неразборчиво.
– Может быть, это эстонский? – задумчиво предположил Джоунз. – Я и не думал, что кто-нибудь вообще говорит по-эстонски, включая самих эстонцев.
– Мы друзья! – закричал Бэгнолл в сторону дома, сначала на английском, затем на немецком и, наконец, на русском. Если бы он знал, как сказать это по-эстонски, не преминул бы. Он сделал пару шагов вперед.
Кто бы ни находился в доме, но незваных гостей он не жаловал. Над головой Бэгнолла свистнула пуля – прежде чем он услышал выстрел, вспышку которого увидел в окне. Расстояние было небольшое, и промах стрелка, вероятно, был вызван обманувшим его призрачным ночным светом.
Не будучи пехотинцем, Бэгнолл, однако, достаточно участвовал в боях, чтобы сообразить: когда в тебя стреляют, надо броситься на землю. То же сделал и Кен Эмбри. Они одновременно закричали Джоунзу:
– Ложись, дурак!
Он стоял, разинув рот, пока не пронеслась еще одна пуля, на этот раз еще ближе, чем первая. И только после этого он тоже растянулся на животе.
Второй выстрел раздался не из дома, а из сарая. Затем к двум стрелкам присоединился третий – он открыл огонь из другого окна дома.
– Куда это мы забрели? – спросил Бэгнолл, прячась в кустах. – На ежегодное заседание эстонской лиги «Мы ненавидим всех, кто не мы»?
– Стоит ли удивляться, – ответил Эмбри из-за своего укрытия. – Если это эстонцы, то они, должно быть, приняли нас за нацистов, или за большевиков, или за другие низшие формы жизни. Откроем ответный огонь?
– Я бы предпочел отступить и обойти, – сказал Бэгнолл.
В этот момент двое с винтовками выбежали из сарая и. залегли за двумя невысокими деревцами. Джордж снял с предохранителя винтовку.
– Беру свои слова обратно. Если они собираются охотиться на нас, за эту привилегию им придется заплатить.
Он прижал к плечу приклад германской винтовки «маузер» с неудобным затвором.
Прежде чем он успел выстрелить, из задней двери дома выбежали еще трое, направляясь к отдельно стоящей постройке слева.
Кен Эмбри выстрелил в одного, но свет был обманчивым не только для эстонцев, но и для него. Все трое невредимыми скрылись в постройке и открыли огонь по летчикам. Несколько пуль ударилось в землю так близко от Бэгнолла, что он занервничал.
– Ничего себе положеньице, – протяжно проговорил Джером Джоунз.
«Мерзкое дело, – подумал Бэгнолл – я просто оцепенел». Слишком много эстонцев, и они, очевидно, не собираются останавливаться.
Двое стрелков в доме и один в сарае продолжали стрелять по англичанам, не давая им поднять голову. Под прикрытием огня первые двое выбежавших эстонцев стали пробираться направо, к высокому кустарнику.
Бэгнолл дважды выстрелил в них, ничего не добившись.
– Хотят обойти нас с фланга, – в унынии сказал он.
Затем заговорила еще одна винтовка – сзади и справа. Один из бегущих уронил оружие и упал, как подкошенный. Неизвестная винтовка рявкнула еще раз – второй бегущий тоже повалился на землю с криком боли, разнесшимся над плоской травянистой равниной.
Он попытался уползти и скрыться, но Бэгнолл дважды выстрелил в него. Должно быть, одна из пуль попала в цель: он затих и больше не двигался.
Эстонец, прятавшийся за постройкой, высунулся, чтобы выстрелить. Но стрелок, стрелявший откуда-то сзади, подстрелил и его. Эстонец повалился. Он выпустил из рук винтовку, Бэгнолл видел, куда она упала.
– У нас есть друг, – сказал он – Интересно, немец это или русский?
Он оглянулся назад, но никого не увидел. Человек в доме, стрелявший первым – или, может быть, кто-то другой, вставший у того же окна, – выстрелил снова. В этот же самый момент меткий стрелок за спиной у Бэгнолла тоже выстрелил. Из окна свесилась рука, затем втянулась внутрь.
– Кто бы это ни был, он – настоящее чудо, – сказал Эмбри.
Очевидно, что и эстонцы пришли к тому же выводу. Один из них замахал белой тряпкой.
– У нас раненый, – закричал он на немецком со странным акцентом. – Вы разрешите нам унести его в дом?
– Давайте, – ответил Бэгнолл, хотя сначала заколебался. – А вы нас пропустите? Мы не хотели захватывать это место с боем.
– Проходите, – сказал эстонец. – Может быть, вы не те, за кого мы вас принимали.
– Может, стоило спросить, прежде чем пробовать оторвать нам головы, – сказал Бэгнолл. – Идите, но помните: мы вас держим на прицеле – и наш друг тоже.
Продолжая размахивать тряпкой, эстонец поднял винтовку своего товарища. Он и его уцелевший сотоварищ поволокли раненого в дом. Судя по тому, как он обвис у них на руках, ранен он был тяжело.
В то же время, не особенно доверяя заключенному перемирию, Бэгнолл и его товарищи стали отползать назад. Но эстонцы в доме и в сарае, очевидно, утихомирились. Бэгнолл понял, что отползает туда, где находится стрелок, выручивший их из беды.
– Danke schon[21], – тихо проговорил он и затем на всякий случай добавил по-русски: – Спасибо.
– Не за что. Привет! – ответили ему по-русски.
Второй раз он угадал правильно. Но услышав голос спасителя, он отвесил челюсть: контральто вместо баритона.
Джером Джоунз взвизгнул как щенок, хвост которому прищемило дверью.
– Татьяна! – воскликнул он. – Что ты тут делаешь?
– Теперь это не имеет значения, – ответила девушка. – Сначала обойдем дом, набитый антисоветскими реакционерами, раз уж вы, англичане, так глупо уступили его им.
– Откуда ты знаешь, что это – не антифашистские патриоты? – спросил Эмбри на смеси немецкого и русского языков.
Татьяна Пирогова неодобрительно фыркнула.
– Раз они – эстонцы, значит, антисоветчики.
С ее точки зрения, это был, похоже, закон природы. Бэгнолл не склонен был ссориться с нею, в особенности после того, как она их выручила.
Больше она ничего не сказала. Она повела английских летчиков вокруг дома по большому кругу. Они двигались медленно: никто не решался выпрямиться в полный рост, опасаясь стрельбы. Но дом и сарай не обнаруживали признаков жизни, словно там никого не было.
Наконец настороженно, как кошка, Татьяна поднялась на ноги. Англичане, облегченно вздохнув, последовали ее примеру.
– Как же вы наткнулись на нас в самый подходящий момент? – спросил Бэгнолл.
Она пожала плечами.
– Я вышла через два дня после вас. Вы двигались не очень быстро. Вот так я и оказалась здесь. Через полчасика, может и скорее, я окликнула бы вас, но тут началась стрельба.
– А как насчет Георга Шульца? – нерешительно спросил Джером.
Она снова пожала плечами с великолепным безразличием.
– Ранен. Может быть, и убит. Надеюсь, что убит, хотя и не уверена. Он ведь сильный. – Она сказала это с недоброжелательным уважением. – Но он думал, что может делать со мной, что захочет. Он ошибался.
И она похлопала по стволу винтовки с телескопическим прицелом, чтобы показать, как сильно он
