— Я тоже, — присоединяется Пол.
— И мне не страшно, — заявляет Брин. — В отеле и то не так круто было.
— А тебе? — спрашивает Эмили у Джейми. Все смотрят на него.
— Вообще-то нет, — признается Джейми. — Мне как-то спокойно, а почему — не знаю.
— Это все барбитура, приятель, — смеется Брин.
— Тебе вправду страшно? — спрашивает Энн у Эмили.
— Будь я здесь одна, уже давно обделалась бы с перепугу...
— Но... — подсказывает Энн.
— Но с вами мне не так боязно — ну, вы же понимаете, о чем я.
— Значит, только мне страшно? — спрашивает Тия.
— А по-моему, все мы еще успеем испугаться, — вмешивается Джейми. — Когда за нами придут.
— Может, никто не придет, — возражает Энн.
— Да заткнешься ты или нет? — возмущается Тия. — Ради бога, помолчи! Не до шуток!
— Я и не шучу, — отвечает Энн.
Джейми пытается понять, что в этом доме странного. Казалось бы, откуда здесь взяться спокойствию — а оно есть. Если смириться с тем, что все они в ловушке, что поблизости нет ни магазинов, ни людей, ни нормальной жизни, тогда это место похоже на охотничий домик или уединенную ферму. И даже ловушка почти не напоминает о себе — они ведь не заперты, в их распоряжении этот просторный дом и весь остров. Потерев колени, Джейми пробует встать. После снотворного ноги трясутся. Но раз уж он встал, то направляется к окну.
Брин опять курит, подпирая голову ладонью, будто у него мигрень.
— Кто-нибудь проводит меня в туалет? — спрашивает Эмили у Энн и Тии.
Пол смеется.
— Ты всегда в туалет с провожатыми ходишь?
— Просто не хочу идти наверх одна. С ней отправляется Тия.
Снаружи солнце, жара, наверное, еще не спала, но в доме так прохладно, что наверняка не скажешь. Из окна виден сад. Кажется, яблоки уже поспели. Присмотревшись, Джейми видит, что они даже переспели, гниют прямо на ветках. Он отворачивается, плетется через кухню и выходит в коридор.
— Куда это он? — спрашивает Брин.
— Без понятия, — отвечает Пол.
Еще раньше Джейми приметил дверь под лестницей и теперь гадает, не в подвал ли она ведет. Может, там что-нибудь найдется, какой-нибудь ключ к разгадке. Похоже на стенной шкаф, но у Джейми дома, в Кембридже, есть точно такая же дверь. Гости принимают ее за шкаф, а на самом деле там подвал. Закрыто на щеколду, Джейми поддевает ее пальцем. За дверью — ступени вниз. Темно, пахнет сыростью. Джейми вдруг пробирает страх. Пожалуй, надо остальных позвать. По коридору он возвращается в кухню.
Там по-прежнему сидят Пол, Энн и Брин. Эмили и Тия еще не вернулись.
Прокашлявшись, Джейми сообщает:
— Под лестницей есть вход в подвал.
— В подвал? — переспрашивает Брин.
— Ага. Пойдем глянем?
— По подвалам бродить опасно, — шутит Брин. Но никто не смеется. Может, считают, что «Крик» уже устарел. Или скрывают, что на самом деле им страшно.
Разглядеть, что там внизу, у подножия лестницы, невозможно. На стене есть выключатель, Энн щелкает им несколько раз. Щелчки гулко разносятся по прохладному подвалу. Свет не включается.
— Накрылся, — говорит Брин.
— Наверное, лампочка перегорела, — предполагает Джейми.
— Бесполезно. — Пол смотрит на Энн. Та упорно щелкает выключателем.
— Где-то в доме должны быть свечи, — говорит она.
— Может, поискать? — предлагает Джейми.
— Давай, — кивает Пол.
Джейми не знает, где искать свечи. Сначала идет на кухню, полагая, что предметы первой необходимости должны храниться там, потом заглядывает во все спальни по очереди. Одну ванную заняли Тия и Эмили. Джейми слышит их голоса. Почему-то при мысли о двух девушках, болтающих в ванной, ему становится жутко. Наконец он находит коробку с шестью свечами в комоде, в гостиной.
В темном подвале Энн что-то напевает. Джейми узнает модную песенку — от таких вроде тащатся подростки и голубые. Он зажигает одну свечу и видит, как Энн покачивает узкими бедрами, мурлыча басовую партию. Как она называется, эта музычка? Ее поет та американка, в платье, как у школьницы. Джейми случалось дрочить на ее снимки, мог бы имя запомнить.
На голос Энн отзывается эхо. Джейми поднимает свечу.
— Больше нет? — спрашивает Пол.
— Чего?
— Свечей?
— Шесть штук, — Джейми достает из кармана коробку.
— Класс, — говорит Энн. — Можно мне одну?
— Не стоит жечь все сразу, — предупреждает Джейми. — Они могут нам понадобиться.
— Для чего? — Брин решительно вынимает свечу из коробки и зажигает.
В двенадцать лет у Джейми был период запойного чтения «книг об островах». Сюжеты не баловали разнообразием: чудом выжившая в катастрофе группа пассажиров корабля или самолета попадает на необитаемый остров. Один из них — как правило, самый грубый и наглый — берет на себя роль лидера, но скромный молчаливый, всеми уважаемый герой бросает вызов наглецу и ведет остальных к победе, успешно одолевая все препятствия.
Джейми предпочел бы ту же схему.
Брин идет вперед, унося вторую свечу.
— Эй, гляньте-ка! — зовет он.
Остальные трое идут вслед за ним вдоль стены. Две свечи освещают единственную кровать — попроще, чем в верхних спальнях. Железная рама, тощий грязный тюфяк, ни подушки, ни простыни.
— Уютная комнатка для гостей, — морщит нос Энн.
— Кошмар, — соглашается Пол. — Идем наверх.
— Здесь мочой воняет. Ты куда?
Джейми вздрагивает: из темноты, как призрак, возникает Эмили. Надо думать, из туалета вернулась. Пол отходит от узкой койки.
— Ты куда? — повторяет Брин.
— Наверх, — отвечает Пол.
Базой сделали кухню — вот и хорошо. Джейми хочет предложить замок на дверь и продумать стратегию обороны на случай, если явятся похитители. Остальным, видимо, шевелиться неохота. Кроме Энн. Она выходит из дома, Джейми следит за ней в окно. Энн только что сорвала яблоко, надкусила и выбросила, а теперь неторопливо направляется к скалам.
— Пойду поброжу, — сообщает Джейми остальным. Его не слушают. Эмили втолковывает Тие, как важно избегать типичного поведения жертвы. Тия возражает: поскольку она в кои-то веки и есть жертва — а именно, жертва похищения — значит, имеет полное право так себя и вести. Джейми выходит из дома через заднюю дверь, отметив, что никто даже не глянул ему вслед. Это ему не нравится. Мать твердила, что незачем беспокоиться о чужом мнении, но Джейми важно, что о нем думают.
Энн сидит на траве, скрестив ноги.
— Привет, — он подходит ближе.
— Угу, — отвечает она, не оборачиваясь. Он присаживается рядом.
— Не в своей тарелке? -Что?
— Остальные, которые в доме, тебя раздражают?
