Когда Тия училась в младшем шестом классе, в старшем шестом была компания по-настоящему крутых ребят. На свои тусовки они приглашали только тех, кто чем-то отличился, и хотя знали всех младших — поскольку у них была общая комната отдыха — приглашений удостаивались только шестеро или семеро. Всегда одни и те же: испорченная девчонка — президент класса, дочь шизофренички, парень, который даже в школе курил травку, девица, однажды загремевшая в больницу с передозировкой снотворного, и так далее.
Тию не приглашали никогда. Наверное, потому она и ненавидела эту компанию.
А может, ей не нравились их плоские шутки. Чаще всего ее доводила одна парочка — Генри и Кеники (фанат «Бриолина»[11] — вот ведь парадокс), несмотря на все ее старания не поддаваться. Тия пыталась вести себя дружелюбно, но все разговоры с этими двумя заканчивались одинаково. На все ее робкие «здорово, да?» они отвечали «зашибись». Потом она спрашивала, не видели ли они Сашу, Мэри или еще кого-нибудь. Ей запомнилось, что в шестом классе и она, и все остальные вечно кого-нибудь искали. В одиночку по школе не ходили — делали вид, будто ищут кого-то.
— Слыхала? — спрашивали мальчишки.
— Что?
— Сегодня утром Сашу сбила машина.
— Серьезно? — переспрашивала Тия, хотя понимала, что ее достают.
— Ага, — кивали они. — Ты что, не слышала? Она же умерла.
И Тия умолкала, не зная, что ответить. Можно засмеяться, мол, хватит заливать, — а если они все-таки говорят правду? А она хохочет в такой неподходящий момент? Если же ахнуть и расплакаться, станешь посмешищем — конечно, мальчишки просто шутят. Так и с этим похищением. Никто не волнуется, думая, что это просто шутка. С другой стороны, никто и не думает смеяться — так, на всякий случай.
Джейми и Энн входят в дом и садятся за кухонный стол. Джейми наливает себе вина из полупустой бутылки. Тия уже успела выпить стакан и слегка воспряла духом. Сначала сомневалась, не зная, стоит ли пить, но Эмили убедила, что в нынешних обстоятельствах это самое разумное решение. Энн с подозрением смотрит на вино и наливает себе лимонаду, но, уловив вкус искусственных подсластителей, выплескивает его в раковину. Достает молоко из холодильника, в одном шкафу отыскивает упаковку клубничного «Несквика», в другом — пачку соломинок. Все наблюдают, как она отвергает голубую, желтую и зеленую соломинки в пользу розовой — вероятно, под цвет коктейля. Тия не понимает, почему все с таким интересом за этим наблюдают. Да, надо отдать Энн должное: она умеет притворяться этакой беспечной девчушкой, но Тию это не цепляет. С ее точки зрения, девице не мешало бы повзрослеть.
— Поделишься? — обращается Брин к Эмили.
— Чем? — удивляется та.
— У тебя наверняка шмаль есть.
— С чего ты взял?
— У таких девчонок всегда есть. Эмили готова покраснеть.
— Вообще-то завалялось немного... Порывшись в рюкзаке, она выуживает небольшой комочек.
— Давай сюда, — требует Брин.
— Зачем?
— Сам смешаю.
— Как хочешь, — пожимает плечами Эмили.
Брин вытаскивает из кармана пакетик с какими-то мятыми зелеными кожурками. Верх у пакета надорван. За тридцать секунд Брин сворачивает косяк и делится с Эмили и Тией. Джейми, Пол и Энн отказываются. Энн хлюпает коктейлем. Джейми что-то пишет на листе бумаги. Пол наблюдает за Энн. Тия гадает, где Джейми раздобыл ручку и бумагу.
— Где ты это взял? — спрашивает она.
— В гостиной, в комоде, — отвечает Джейми. -А-а.
— Разрабатываю план обороны дома, — объясняет он. — Если похитители придут.
Энн улыбается:
— Всю жизнь мечтала познакомиться с бойскаутом.
— Думаешь, придут? — спрашивает Эмили.
— Если это и вправду похитители, — отвечает Пол. — А может, просто группа психологов- ситуационалистов. Или кто-нибудь из наших знакомых.
— Бли-ин! — говорит Тия. — Если это шутка, психологический розыгрыш или акция дадаистов, ничего смешного и интересного я тут не вижу.
— А по-моему, и смешно, и интересно, — возражает Энн.
— Заткнись! — требует Тия.
— Хватит затыкать мне рот, — заявляет Энн. — Я просто говорю, что думаю.
— А что думаешь ты? — обращается Брин к Тие. — Зачем, по-твоему, нас сюда приперли?
— По-моему?.. Наверное, это просто такое необычное собеседование.
— Какое? — спрашивает Эмили.
— Ну, все мы проходим какое-то испытание. Она мямлит — сама не верит в то, что говорит. Тия уже решила: когда явятся похитители, если они вообще явятся, она убежит и спрячется где-нибудь одна. Может, на берегу, среди скал. Пусть остальных прикончат, пока они будут держать свою «оборону», — Тие плевать. Конечно, если попросят по-хорошему, она помочь не откажется, а пока придется выслушивать их, оценивать их теории и быть вежливой. Но когда начнется свалка, Тия спасется сама. У нее сейчас другая забота — тянущая боль внизу живота. Вот только месячных ей и не хватало. Наверху Эмили одолжила тампон, но предупредила, что это последний. Если Тия доживет до завтра, придется подкладывать туалетную бумагу.
Остальным теория экспериментального собеседования кажется разумной.
— Значит, собеседование продолжается? — спрашивает Энн.
Тия молчит.
— Логично, — замечает Пол. Эмили смеется.
— Да уж, логики хоть отбавляй.
— А я понял, что он имеет в виду, — говорит Джейми. — Мы пришли на собеседование, последнее, что помним — как пили кофе и ждали, когда нас пригласят в кабинет. А если это и есть кабинет?
— Заебись! — выпаливает Брин.
— А если это собеседование, значит, бояться нечего, — жизнерадостно объявляет Эмили.
— Ну, это как посмотреть, — язвит Пол.
— Такого жуткого собеседования я еще никогда не проходила, — говорит Тия.
— Наверное, это противозаконно, — предполагает Джейми.
Ha него косятся так, будто он заявил, что небо голубое.
— Кто же тогда проводит собеседование? — спрашивает Энн.
— А может, никто, — загадочно отвечает Пол.
— Да, а вдруг это ролевая игра! — подхватывает Эмили. — Ну, знаете, люди в лесу, вдали от цивилизации. Нас проверяют — способны ли мы работать в команде.
— Люди в лесу? — переспрашивает Брин. — Это когда все уходят в лес, лупят в барабаны и что-то в себе ищут? Как в «Дома и на чужбине»[12]?
Энн вскидывает голову.
— Да, как Альф Стюарт и Дональд Фишер.
— Значит, Альф еще жив? — спрашивает Эмили.
— Конечно, — кивает Энн.
— И Эйлса тоже, — добавляет Брин.
— Но Эйлса сейчас в коме, — сообщает Энн.
— Я смотрю «Дома и на чужбине» только у друга, — поясняет Брин. — Его мать не отходит от «ящика».
