маску.
Только уже без треска обошлось, останки твари утратили прежнюю злобность.
Избавление состоялось не без посторонней помощи. К Данилову подъехал вездеход, в котором нетрудно было узнать машину ящера.
— Ну, что, поквитаться приехал? — спросил одуревший от жары Данилов. — Как же вы мне все надоели.
— Подружка сегодня хорошо мне дала, так что в мудях заиграл нравственный императив и я решил быть добрым и отзывчивым,-сообщил Пианист. — Ты, конечно, мент, чистюля. Но немножко не тот коммуняка, на которого блевануть хочется. Ты не из тех, что делают нас уродами и разводят клонов как скотину на убой и тягло.
Данилов не успел отозваться, реагировать на подобную белиберду раскаленная голова просто не желала. К тому же, сквозь жар и тошноту он увидел, что ящер разворачивается и уезжает.
Краткий осмотр на месте убедительно показал, что его собственный вездеход Уголек утащил на своем буксире.
— Так кто из нас скотина? Что ты не можешь даже на броню подсадить, Пианист чертов? Чтоб тебя в задницу динозавр поимел.
— Пробегись, легавый. Спорт спасает от всех стрессов.
Физкульт-привет. — сообщил удаляющийся ящер и отключил связь.
На песке кроме следов от траков остался лишь баллон с дыхательной смесью и широкополая соломенная шляпа.
И пришлось Данилову улепетывать от восхода, а пекло пыталось прилепиться к его спине, а горячий пот, похожий на слизь, быстро сделал его похожим на какую-то вареную дрянь, вывалившуюся из кастрюли.
Через два километра нашел он свой вездеход. Судя по всему, ящер отбивал машину у Уголька с боем — на песке остались стекловидные полосы — следы применения импульсников и плазмобоев.
7. «ПОПУТНАЯ РАДОСТЬ»
Меркурий, открытая зона «Мирный».
На платформе фидерного космопортика, имеющего вместо названия только номер, Данилов ожидал челночный борт. Паршивая тряская посудина должна была закинуть его на орбитальную узловую станцию «Меркурий-2». Оттуда предстояло лететь рейсовым лайнером до Фобоса в двухнедельном «маринаде», ну и оттуда снова на фидерном челноке до Лабиринтис Ноктис.
Орбитер «Меркурий-2» уже принадлежал нормальному «закрытому» миру, старатели оказывались там ненадолго, когда их вызывали для проработки или по большой хозяйственной необходимости, и сильно торопились назад. Фидерный космопорт же был еще достаточно злачным местом, где на каждом шагу орудовали скупочные и заготовительные конторы, хотя и легальные, но осаждаемые криминальными элементами. Тут вертелись всякие подозрительные личности, начиная от мелких торгашей, которые подмигивали хитрыми крысиными глазками, приманивая на какой-нибудь левый софт невысокого пошиба или пакетик с «травкой», и кончая шлюшками, которые надрывным шепотом предлагали тысячу и одну радость почти задаром и тыкали тебе в бок острым кроваво-красным коготком. Впрочем, Служба Общественного Здоровья здесь присутствовала и негласно, в виде детекторов, и явно в виде молодцеватых милиционеров с черными непроницаемыми забралами на лицах — эти внушительные «статуи» дежурили возле контрольных ворот.
До посадки оставалось двадцать минут, когда Данилов отметил возле себя активность какой-то шлюхи. То есть, вначале он просто понял, что его пытаются заарканить. Ее чулки ползали как змеи по ногам, скручиваясь и накручиваясь, юбка расчетливо играла глубиной разреза, свитерок окатывал тело словно морская волна и вздымался будто цунами на бюсте, из пунцового рта, жующего резину, вылетали хихикающие разноцветные пузыри.
Стандартная косметохирургия а-ля Барби придавала ей ничего не выражающий вид. Однако, по извивающимся косичкам и красным фонарям глаз Данилов узнал подружку ящера Пианиста.
— Разум да соединит нас. — поприветствовал особист.
— Надеюсь, что не только разум, еби его налево. Никак ты, усатенький, на Марс собрался?
— Возможно, — уклончиво произнес Данилов, — вообще, я тебя поблагодарить хотел. Ты так хорошо…
— Дала Пианисту, — подсказала шлюха.
— Что он был столь добр в этот отвратительно солнечный денек.
— Ну, благодари. Только учти, «спасибо» мне недостаточно. — без обиняков высказалась девица.
— Понял. Тридцать меркурок тебя устроит, солнышко?
— Нет, — «солнышко» поводило хищно острым носком туфельки. Если врежет, то проткнет. Особенно может пострадать мошонка.
— Пятьдесят, киса? Хорошие бабки…
— Нет, не угадал. Я не жадная. Просто этого добра у меня хватает. Мне другое нужно. — капризно протянула «киса».
— А, солары, — сообразил Данилов. — Чего ж ты раньше…
Какая разница между соларами и соларитами, спрашивает один работяга другого. Тот отвечает: солары тяжело достать и легко потратить; солариты же всегда под рукой, но избавиться от них невозможно.
— А вот и не солары. — зажеманичала девица.
— Ну, не томи, красавица. — взмолился особист.
— Во-первых, нужно, чтобы ты спросил как меня зовут.
— Ну и как? — послушно отозвался Данилов.
— Гипериция. От слов «гиперкомпьютерная революция». Здорово, да? А во-вторых, я давно хотела заполучить чистюлю-соларита вроде тебя, причем не запакованного в целлофан. Ну, разве это много? — девушка символически облизнула губы.
«НЕ ДАЙ СБИТЬ СЕБЯ С ПУТИ ИСТИННОГО», — шепнула совесть. Причем, в первый раз при его контактах с женщинами.
— Конечно, немного, — Данилов мучительно подбирал ответ. — Но вообще тут места нет.
— Тут все места наши, — уверенно и бесхитростно произнесла Гипериция.
— И до отлета всего пятнадцать минут, — с надеждой произнес Данилов. — Ты понимаешь, что программа бала будет скомкана.
— Тебе этих пятнадцати минут будет больше чем достаточно, чтобы приторчать. Я очень темпераментная и энергичная.
Да, она была такой. Настоящая профессионалка. Тут же, в космопорту, она отыскала укромное местечко — ключ-кодом открыв дверь в какой-то захламленный отсек. Данилов шел за ней, будто был механической игрушкой на веревочке. Складской отсек оказался закидан деталями разборных жилых модулей. Элементы двухслойных стенок из титана и углепластика, газообменные фильтры, похожие на амфоры, складывающиеся в гармошку лежаки, «ракетные» унитазы полного цикла, желеобразный матрас.
Девушка толкнула мужчину и он, зацепившись ногой за какой-то унитаз, послушно рухнул на этот самый желе-матрас, который стал охотно конвульсировать под ним.
— Ворота открываются, усатенький. — проворковала профессионалка. — Ты из своего стерильного мирка, где доблестные легаши хватают за задницу зловредных бандюков и спекулянтов, попадаешь в
