Данилов тут увидел наставленный на его лоб глазок импульсника.
Его держал специализированный клон по имени Чипс, тощий и неморгающий субъект.
— Зачем ты это сделал? — спросил пахан, тоже выудивший свое оружие. — Я тебя сейчас пришью.
Данилов почувствовал, что сейчас не остается никакой даже самой крохотной надежды на бессмертие, что раньше всегда укрепляло его волю. Он почувствовал себя маленьким никчемным слизняком, который вот-вот обделается от страха. Зачем, зачем выпустил наружу свою ненависть, когда для этого нет надлежащего морального и материального обеспечения?
Кац, упреждая выстрел, спешно заговорила:
— Э, давайте по понятиям. По-моему, Ахмед, мы заключили культурную сделку, в том числе мой дружок рискнул своей жизнью для ее заключения. Этот факт накладывает определенные обязательства на обе стороны. Так что в сторону издевательства и глумливые шутки. Ты видишь, как этот парень дерется, он наверняка тебе пригодится в живом, а не в мертвом виде.
— Ладно, сейчас убивать не буду. — согласился Фитингоф и сунул импульсник в кобуру. Но если он скурвится, то я с большим наслаждением пронаблюдаю как с него слезает кожа, а мясо отваливается от костей и превращается в кал… Кстати, ты говоришь, что он твой дружок. Ну-ка поцелуйтесь.
— Ты не считаешь, что нам пора заняться делом и просчитать нашу операцию?
— Я делом семь лет занимался. Так что поцелуйтесь, а потом мы займемся. — с нажимом произнес пахан.
Кац решительно мотнула головой.
— Но мы никогда не делаем всякую такую ерунду при толпе.
— Сейчас мы толпу подсократим. Марамой, иди к такой-то матери, а то еще бзднешь от восхищения, а нам тогда хоть за борт выпрыгивать. Короче, проверяй солнечные коллекторы.
Сизый, займись своим синяком в санузле и не забудь там высморкаться, а то надоело на твои сопли любоваться. Чипс у нас бесстрастный, как астероид, так что не обращайте на него внимания.
Этот последний, спецмутант, похоже что из выродившейся военной линии, и в самом деле смотрел взглядом рептилии из узких прорезей глаз. Также и лицо его никаких известных чувств не выражало.
Настоящий демон с японских рисунков.
— Ну, давай, паренек, если уж такой шикарный товарищ нас просит. — сказала Кац Данилову совершенно железобетонным голосом.
Она чмокнула Данилова в щеку.
— Фуй. — завозражал Фитингоф. — Я не для того семь лет просидел в серном пекле, чтобы увидеть эту ерунду. Давайте-ка постарайтесь. Ладно, пару вам минут на разогрев.
Кац взяла Данилова за руку и отвела в сторонку, где они уселись на мощный люк машинного отделения.
— Данилов, кажется у тебя не слишком шикарное настроение.
— Кац, я превращаюсь в дрожащую гниду. Я так не могу.
Как без бессмертия-то, хотя бы без надежды на него?
— А как же люди жили без чипа Фрая и ничего себе, были храбрыми воинами, в атаку на пулеметы бегали.
— У верующих была «бессмертная душа», данная свыше. У неверующих какая-то эрзац-вера, что они частички чего-то большого, коммунизма там, нации, что они будут жить в детях. А у меня свыше только приказы начальства, и если я частичка чего-то большого, то очень говняного. И какие к черту дети у модифицированного клона? Круглая я сиротинка, твою мать, и эта мысль еще поражает меня своей новизной. Живешь как дерьмо, а подохнешь и слово «как» исчезнет.
— Юпитер, — это вечная жизнь для пси-структур. — уверенно, но буднично и как-то дежурно сказала Кац.
— Отлично, но Юпитер что-то не слишком похож на курорт для бессмертных мудаков.
— Для начала, Данилов, просто сядь ближе ко мне. Любое бессмертие начинается знаешь с чего… С близости.
— А як же. Любовь всему царица…
Ее губы прижались к его и погасили дурацкий стих. Вначале было ощущение, что это просто две черствые корки с каким-то полиэтиленовым запахом.
Но потом эти корки разошлись, из под них выплыла теплая ароматная мякоть и Данилов поплыл. Сразу стало ясно, что вместе с интеллекулами, которые должны были раскурочить его через три дня, в него закачали чего-то еще. Или пахан, или Кац схитрила.
И его наномонитор не смог даже засечь, чайник настоящий.
Переборки тетраэдрической рубки вдруг поплыли в разные стороны, открывая в щелях бездну, из которой полетели ленты, нити, лучи, струи. Кац улеглась на эти ленты и словно стала растягиваться вдоль них.
Данилов видел, что ее комбинезон расходится будто кожура перезревшего банана. Но тела он уже не увидел.
От Кац остался только каньон телесного цвета, вдоль которого Данилов помчался будто ракета. Каньон становился все теснее, ракета все больше. И вот ее борта заскользили по склонам каньона. И странно — никакого скрежета. Лишь нарастают чуднЫе ощущения. От тела вскоре остался лишь оголенный провод позвоночника, по которому волнами катились жар, болезненность и острая сладость. А потом каньон кончился каким-то темным провалом, тут случилось столкновение, взрыв сладкой боли, полет ошметков и переключение.
Данилов сфокусировал взгляд, очертания рубки еще немного плыли перед глазами, то ли струи, то ли ленты кое-где скользили туда-сюда, но в целом уже все устаканилось.
Первым из живых существ в глаза бросился Чипс. Он стоял по прежнему на каком-то своем посту, рука на импульснике, ноль мимики, однако глаза все-таки встревоженные, глаза встревоженной рептилии. Пахан лежал около переборки какой-то потный, с закрытыми глазами, с края рта тянулась слюна.
Кац, стоя в полуобороте к нему и, глядя незнамо куда, надевала комбинезон.
Данилов сразу отметил, что плечи у нее действительно широковаты, и мускулы заметны, хотя и не бугрятся. Да и грудь немногим более выпуклая, чем у мужика — культуриста-анаболиста. Но талия весьма далека от осиной, и бедра не сжаты — эта женщина как будто могла рожать детей.
— Это от тебя он так стух? — спросил Данилов, указывая на рассклеившегося пахана.
— Нет, это от тебя он кайфанул, — огрызнулась Кац. — От меня же он получил софт с психопрограммой-миметиком, так называемым «ангельским соитием». А тебя я снабдила помимо ахмедовского «протекса» дозой эромескалина — это хорошая трэковая наркота эротического толка. Большего и не надо для опытного психопрограммиста вроде меня. Ты мечтательно скользил по эромескалиновой сенсоматрице, этот мудак был подключен через свой соответствующе настроенный психофейс к твоему нейроконнектору. И вы оба были ангельским соитием весьма довольны. Даже Чипс, который, по моему, просто копченая колбаса, глядя на вас немного растерялся. Кстати, старые урки с севшими железками нередко ведь боятся прямого контакта с бабами.
Что, конечно, не относится к Марамою, он просто хрен на колесиках, но и этого козла я потом угомоню навек.
Данилов уж не знал обижаться ли на Кац или отныне и навсегда все ей простить.
— А на фига ты раздевалась?
— Это, мой маленький, стартовый фактор.
15. «ИГРЫ С КРЕЙСЕРОМ»
система Юпитера, Адрастея.
