«Благодарю за совместную работу, — максимально задушевно произнес джин Хоттабыч, — да наплюйте вы на капсулу Фрая, дерьма она не стоит. Не может бессмертие зависеть от какой-то соплюшки. Это, конечно, сугубо мое личное мнение.» Но едва Данилов закрыл глаза, чтобы больше не видеть надвигающийся кошмар, как сразу захотел открыть их. Пробив лед, рядом выскочил бобер, сияющий зеркальными боками и пламенеющий раскаленным носом. Он едва успел откинуть трапик, за который уцепился Данилов, и тут же рванул от надвигающейся цунами.
Данилов едва не сорвался «с подножки», но его довольно крепко дернули за шиворот, отчего он удачно ввалился в кабину.
За штурвалом был капитан Варенцов. Крепко дергала за шиворот Кац.
— Люблю душещипательные спасения в последний момент,-признался капитан. — Ради этой живописной сцены мне пришлось украсть бобра у его законных владельцев. Хотя, честно говоря, на Европе может случится цунами и куда похлеще. А это ни то ни се: проба пера.
— Ты сказала, что любишь меня, — напомнил Данилов, держа за руки Кац.
— Неужели, — она высвободила руки. — Это просто была психотерапия.
А то бы еще раскричался — мол, жизнь прожита зря! А впереди, увы и ах, мрак небытия.
Она уселась в кресло. Бобер уносился от водно-ледяного вала, заодно увиливая от шмякающихся сверху ледяных мин. Данилов почувствовал некоторую безопасность и определил некоторую нехватку.
— Капитан, а где Фитингоф и Чипс?
— На бороде.
— Скупой ответ.
— Ну, я полагал, что у нас не слишком много времени, чтобы тратить его на пустопорожние разговоры. — неохотно отвесил Варенцов.
— Для пустого все пусто. Где они? Или вы, уважаемый морской царь, так поднаторели в испарении своего экипажа, что никак остановится не можете?
— Да, капитан, — поддержала Кац, — запрещено людей не захер спускать в унитаз. Они всего лишь хотели улететь в систему Сатурна.
— Да, меня порой заносит на поворотах, но чтобы уж не захер…
Ну, в общем ваши ребята расшалились. Они немного освоились с киками, поэтому решили, что им все по плечу. Я еще открыл для них резервную базу — это тоже, понимаете, морской полип.
Потом я отправился на кике бобра подловить. Подловил в толще льда, навалился сверху, вышиб люк и захватил.
Ну и на резервную базу поплыл, там у меня кое-какие запасы, и надо было топлива подзалить бобру для дальнейших действий. А тут, на самом входе, ваши дружки на меня агрессивных медузоидов напускают, хотя Афродитины машины уже взяли след и ко мне подбираются. В общем шах и мат. И Фитингоф ваш мне условия выдвигает — открыть все сигналы, которыми я кик приручаю. Захотелось ему, падле, стать властелином ада. Лавры мои ему покоя не давали. Ну есть такие сигналы, есть. Итак, в вольном переводе, первый — исполни мое желание. Второй — если ты исполнишь мое желание, я тебя накормлю. Третий — ты исполнила мое желание, но я тебя накормить не могу, пока ты не исполнишь следующее мое желание. И в том же духе дальше… Ваши ребята так обрадовались, когда кики стали изображать полную преданность. Но вот с концовкой эти уголовники маленько запутались — благодаря мне.
— Кики их сожрали, капитан?
— Ну, разве я так подставлю людей? Третий сигнал — самый что ни на есть спасительный. Если притом добавить четвертый сигнал:
«Мне надо отдохнуть». Кики дадут паузу — хоть на десятки лет, они — понимающие и долгоиграющие твари. Это очень тонкий прием.
Чтобы это усечь, я сам потратил десять лет. Я провел очень много экспериментов… Короче, ваш спаситель Фитингоф вместе с дураком Чипсом хоть в нашем мире не дожили не дожевали, нынче вкушают райское блаженство в полный рот.
— Ладно, фиг с ними, в конце концов почувствовали же они «вкус и радость свободы», — неожиданно легко произнесла Кац, которая, кажется, давно уже не слушала Варенцова, разбираясь со сканерами и мониторами. — Афродиткины уроды все равно обнаружат Малхут.
Для этого не надо даже сканировать подряд все кластеры. Они просто взорвут ледяную корку Европы. Целиком. Они для этого и тащили сюда крейсер «Аврора», а теперь придумали другой способ — А- бомбу. Так что нынешний большой бух, в самом деле, покажется просто легким чихом. Короче, у Малхут нет места на Европе. Надо уводить ее отсюда, скажем на Каллисто, а еще лучше на Ганимед.
Данилов сразу уловил, куда клонит Кац и вспотел. Варенцов же озвучил вопрос:
— Значит, для спасения малышки Малхут прикажешь захватить узловой сервер Чужого? Думаешь, это так же просто, как сходить по-маленькому. А я считаю, что это также сложно, как сходить по-большому, находясь в скафандре.
— Надо это сделать не в лоб, а снизу, начиная от основания пилона. У тебя же есть бобер, капитан.
— Пожалуй, я обеспечил себе радость общения слишком дорогой ценой. В смысле надо было сразу вас сунуть в биостазис, и никаких хлопот с двумя спящими красавцами… Я не знаю, хватит ли у меня топлива, чтобы снова нырнуть, забрать вас, да еще удрать от вполне возможной погони.
— Нырять и забирать снизу не понадобится. Тот, кто захватит узловой сервер, выйдет через верх. Или вообще не выйдет. — сказала Кац.-Но я думаю у меня получится. Я хорошо подготовлена.
— Я тебе не разрешу. — произнес Варенцов с какой-то особой интонацией.
— Слушай, папа, не надо двадцать пять лет спустя строить из себя шибко заботливого родителя. — отразила Кац.
— Папа, родитель… Может я чего ты не понимаю, — Данилов поднял брови домиком, — это какая-то новая блатная феня? Папа -это значит: пахан, бугор, темнило?
— Да нет, это значит, что гражданка Кац — моя родная дочка.-просто без всяких затей признался капитан Варенцов. — Я ее встретил двадцать пять лет спустя и теперь особенно не хочу, чтобы она страдала, дерзала, рисковала и все такое.
«Ну, зачем ему так врать, — подумал Данилов. — Ну, не совсем же он придурочный.» — Это правда, Данилов. Встретились, — Кац хмыкнула. — Только пусть не строит такие заботливые рожи.
«И Кац ему поддакивает, ну зачем ей брехологию разводить?» — Если вся эта трепотня насчет «папки и дочки» — не фуфло, чтобы засрать мне мозги, то я пойду на это дело. — неожиданно ляпнул Данилов. Пожалуй, такая реплика была неожиданной даже для него самого.
18. «НА СЕРВЕР С ЧЕРНОГО ВХОДА»
Европа
В жизни всегда есть место глупостям. Большим и маленьким.
Данилов точно не знал, зачем ввязался в это дело. Наверняка он поступал неразумно, рискуя сильно навредить своему здоровью.
Однако глупость была его родной-собственной и он решил от нее не отказываться. К сожалению, или к счастью, психопрограмма по имени «совесть» навеки почила и уже не капала на мозги тихим проникновенным баритоном. Работало теперь лишь его родное-собственное мозговое вещество, его личная амигдала, гиппокампус, кортекс и прочие шарики-ролики с красивыми латинскими именами.
И они все вместе нашли кое-какое хиленькое объяснение дурацкой инициативе.
Данилов ведь впервые узрел живьем «мать и дитя», вернее настоящего родителя и настоящего ребенка, в данном случае отца и дочь. Ему отродясь не встречались солариты и работяги, обремененные родственными связями, или бандиты, числящие хоть кого-нибудь в своей родне, пусть даже собак и
