Барон кивнул.
— Уехал искать зеленые и розовые камни на Белые горы.
— А госпожа баронесса?
— Ну что ты, маму не знаешь? Помчались вместе с ним. Она у него вместо оруженосца. Бросила на меня Альдис…
— Прелестная крошка, — с фальшивым умилением произнес гном.
Барон подавился.
— «Прелестная»! Крошке, во-первых, уже девять лет…
— Идут годы, — вставил гном и закивал, прикрыв глаза, чтобы не видеть яростного взгляда барона.
— Злючка-колючка, троллев подменыш, — сказал барон с чувством. — Махтельт научила ее кое- каким фокусам, и жизни от обеих не стало. Ох, ну зачем ты о ней вспомнил? Я говорю Иннегерд: «Мама! Давайте отдадим ее в приют к Фейдельм!» Она, конечно, ужасно возмутилась: «Это же твоя сестра! Как ты мог такое сказать? Ребенка в приют? При живых родителях?! И тут же уехала на Белые Горы с отцом. — Он трагически вздохнул. — Вот и все тебе „живые родители“…
Они заварили кофе, и нестерпимо сладостный, уютный запах поплыл над рекой.
— А где теперь крошка Альдис? — поинтересовался гном, скорее из соображений безопасности, чем из искренней любви к прелестному дитяте.
— Кто ее знает… По Лесу где-то шляется. В кустах неподалеку что-то зашуршало. Лоэгайрэ содрогнулся и пронзительным вороньим голосом вскрикнул:
— Кто здесь? Из кустов угрюмо вылез Хальдор. Он не мог понять, почему Лоэгайрэ посмотрел на него почти с любовью.
— А я уже беспокоился, не случилось ли чего с тобой, — сказал он.
— Что со мной случится, — буркнул Хальдор и покосился на барона.
Барон без всякого сострадания отправил в рот солидный кусок хлеба прямо на глазах у голодного Хальдора.
— Как тебя зовут? — спросил барон с набитым ртом.
— Хальдор, господин барон.
— Он неплохой малый, — вмешался Лоэгайрэ. — Только нервный. Но это от тяжелой жизни и лишений. Хотите, я вам его продам? Барон захохотал. Он крепко зажмурился, и из-под встопорщившихся ресниц потекли слезы.
— А что? — выговорил он сквозь смех. — Отличная мысль. А что скажешь на это ты, Хальдор?
— Я есть хочу, — ответил Хальдор.
Часть третья. ВЕСЕЛАЯ СТРАЖА
9
Хальдор спал, съежившись и подсунув под себя кулаки. Было уже утро. В широкие полукруглые окна, прорезавшие галереи на втором этаже замка Веселой Стражи, бил яркий свет. Желтые, по— деревенски летние пятна солнца падали на смуглый резной бок гигантского сундука, на котором, прямо на жесткой крышке, спал измученный подмастерье; на цветные каменные плиты; на деревянное кресло с кривыми подлокотниками, где в позе воина возлежал бандитского вида кот с прищуренными глазами дикого степного кочевника. Вчера Хальдор безмолвно поглотил огромное количество вареной картошки, опьянел от еды тяжело и беспробудно, с трудом добрался до сундука, сковырнул ботинки и мгновенно отключился.
Утром барон заглянул на кухню, разогрел остатки ужина, сварил трофейный кофе — подарок Лоэгайрэ — и с небольшим серебряным подносом в руках поднялся на второй этаж, в свою комнату. Он сдвинул медный подсвечник, изображающий поднявшуюся на хвосте маленькую кобру, на край своего письменного стола и поставил на него поднос. Потом, не обуваясь, пошел в галерею — будить Хальдора.
В клетчатой рубашке и штанах, подвернутых до колена, барон босиком на нагретом каменном полу стоял возле спящего. Мать говорила ему как-то, что на спящих нельзя смотреть в упор, и барон разглядывал своего гостя украдкой. Прежде всего бросалась в глаза усталость — непреходящая, тяжелая. Словно Хальдор устал раз и навсегда — от самого процесса жизни, где каждый день мучительно, с трудом нанизывается на нить бытия.
Кот, который, казалось, составлял единое целое с креслом, внезапно сверкнул желтыми глазами, затем снова мирно сузил их и громко замурлыкал. Как все разбойники, пел он задушевно.
Барон тихонько потряс Хальдора за плечо, оказавшееся на редкость костлявым. Хальдор дернулся и в ужасе распахнул глаза. Барон смотрел на него с легким удивлением. Хальдор успокоенно перевел дыхание и сел на сундуке, свесив ноги. Ноги были грязные и исцарапанные и резко выделялись на фоне полированных лоснящихся завитков резной стенки сундука.
— Доброе утро, — сказал барон.
Опустив голову, Хальдор пошевелил пальцами ног. Потом спросил:
— Где мы?
— В замке Веселой Стражи. Я вчера тебе говорил.
— Не помню, — искренне ответил Хальдор и вздохнул.
— Это замок моих родителей, — пояснил барон.
Хальдор начал припоминать.
— Вы на самом деле барон?
— На самом деле, — сказал мальчик.
— А, — отозвался Хальдор, не поднимая головы. На душе у него стало пусто и тоскливо.
— Идем завтракать, Хальдор, — сказал барон, и Хальдора передернуло от звука собственного имени. Он поднял голову, посмотрел в весеннее окно, потом перевел взгляд на барона. Тот терпеливо ждал, подрагивая ресницами. Хальдор поежился.
Барон спросил:
— Что с тобой?
— Не знаю, — ответил Хальдор и добавил: — Мне страшно.
— Это ты зря, — сказал барон.
Хальдор снова опустил голову, разглядывая свои исколотые иголкой пальцы.
— Самое опасное существо в этих краях, — сказал барон, — это моя сестра Альдис. Но ее сейчас нет в замке. Я думаю, что она бродит по Лесу, троллей пугает. Или засела в замке Лох Фэбур в гостях у подруги нашей матери, Владетельной Дамы Махтельт. Известная тоже ведьма, кстати. — Он увидел беспомощное лицо Хальдора и рассмеялся: — Да не бойся ты, — повторил он. — Альдис всего девять лет. Если что, я ей по шее надаю.
Хальдор не мог объяснить этому мальчику, что его гипнотизирует один только его баронский титул. В душе Хальдора, задавленной страхами и лихорадочным, из подсознания рвущимся желанием угодить господину барону, зашевелилась злоба. Он молча обулся и поплелся за мальчиком в комнату. Его выводило из себя, например, то, что барон сам сбегал на кухню, вместо того, чтобы распорядиться подать завтрак.
Хальдор принялся есть, страдая от своих манер и стараясь не чавкать, отчего уронил картофелину в масло и забрызгал стол. Побагровев, Хальдор начал осторожно пальцем собирать капли со стола. Барон откровенно захохотал. Хальдор замер, чувствуя, что сейчас сорвется и набросится на мальчишку с кулаками.
— Ой, только не сердись, пожалуйста, — сказал барон, и злоба на мгновение утихла.
