Барон вгрызся в яблоко и внимательно посмотрел на Хальдора.
— Слушай, Хальдор, — сказал он, — это правда, что ты из Светлого Города?
— Правда, господин барон, — помолчав, угрюмо отозвался Хальдор.
Ресницы барона взмыли, как две бабочки.
— Да-а… — протянул он со странной интонацией. — А чем ты там занимался?
— Работал. Я был подмастерьем портного, господин барон.
Барон выплюнул в кулак яблочный хвостик и взял второе яблоко. Хальдор, перестав жевать, сидел выпрямившись и хмуро смотрел на него.
— Если тебе неприятно об этом говорить, то не говори, — предложил барон. — Ты не думай, я не собираюсь тебя допрашивать. Мне достаточно знать твое имя.
— Нет, почему же. Спрашивайте.
— Что такое «подмастерье»? — тут же спросил барон.
На Хальдора вдруг хлынули воспоминания. Пока Гисли окончательно не спился, руки у него были золотые, это все признавали. Правда, иногда он их распускал, что было, то было, но серьезных увечий Хальдору никогда не наносил. Гисли был для него если не другом, то, по крйней мере, человеком, с которым не нужно было тратить лишних слов. Хальдор снова увидел его стоящим посреди кухни — беспомощным, жалким. Он. Хальдор, рванулся из дома, где прожил одиннадцать лет и где его худо— бедно кормили, одевали и учили, — рванулся, не оглянувшись на Гисли, который в последнее время действительно полностью зависел от него и который не посмел даже его окликнуть, чтобы задержать или навязаться в попутчики.
Хальдор начал скучным голосом рассказывать про Орден Путеводной Нити. Ему было противно и тошно и он с облегчением услышал за спиной полный укоризны голос Лоэгайрэ:
— Обжираетесь втихаря, да?
— Садись, Лоэгайрэ, — дружески сказал барон. — Не хотелось будить тебя раньше времени.
— Раньше какого времени? — поинтересовался гном и, не дожидаясь ответа, обиженно уселся на один стул с котом, который не изволил пошевелиться. Юридически кот считался собственностью Лоэгайрэ, однако резиденцией своей избрал замок Веселой Стражи. Сварливый гном был давним другом юного барона — насколько Лоэгайрэ вообще был способен на дружбу, — и именно ему принадлежал коварный план снабжения мальчика котом. Баронесса Иннгерд терпеть не могла кошек и запрещала сыну заводить их в замке. Это был едва ли не единственный запрет, исходящий от матери, — как его нарушишь? Как-то Лоэгайрэ дождливой ночью попросился переночевать. Под одеждой у него пригрелся беспородный кошачий подросток. Наутро гном ушел, а подросток остался, переданный на излечение от нервных потрясений юному барону. После того Лоэгайрэ неоднократно клялся баронессе, что заберет кота к себе.
Домашнее имя кота было Барсик — уменьшительное от почетного прозвища Берсерк, завоеванного бесстрашным животным в сражениях. Гном не уставал возмущаться этой фамильярностью и называл кота исключительно полным именем.
— Совсем разъелся, Берсерк, — сказал Лоэгайрэ недовольно и подвинул кота, который от удивления безмолвствовал целую минуту, а потом возобновил мурлыкание с новой силой.
Барон хихикнул. Лоэгайрэ сердито мотнул головой, хотел что— то добавить, но поперхнулся. Барон хлопнул его по спине и из-за его плеча подмигнул Хальдору. На душе у подмастерья на короткое мгновение просветлело.
— Ну, — сказал Лоэгайрэ барону, отдышавшись и снова налившись энергией. — Что мы будем делать с этим плебеем? — Он ткнул корявым пальцем в сторону Хальдора.
— Сам ты плебей, — взъелся Хальдор.
Гном покосился на его костлявый кулак со сбитыми костяшками и слегка переменил тон.
— Но согласитесь, господин барон, что появление этого юноши в наших краях окутано зловещей тайной.
Барон кивнул и снова принялся за яблоки.
— Как же ты выбрался из Города? — спросил он. — Ведь стена глухая.
— Я… — Хальдор в упор посмотрел на барона и решительно заявил: — Я прошел сквозь стену.
— Во дает, — вставил гном.
— Не веришь — не надо, — огрызнулся Хальдор.
— Нет, почему же. Верю, — сказал гном. — Но с трудом.
— Мутная история, — задумчиво произнес барон. — Кто-то из троллей напроказил, что ли?
Лоэгайрэ оживился.
— Можно устроить допрос с пристрастием, — предложил он деловито. — Я договорюсь с Одином насчет дерева пыток. Он это мигом устроит.
Барон выпрямился и склонил голову, словно прислушиваясь.
— По-моему, Альдис возвращается, — довольно естественным голосом сказал он.
Хальдор ровным счетом ничего не слышал. Он снова ощущал тягомотину где-то между сердцем и желудком и знал, что это заныли остатки недодавленной гордости, которая не позволяла ему сию же секунду встать на колени и попросить, чтобы его оставили жить и не устраивали никаких допросов с пристрастием.
Лоэгайрэ неожиданно заторопился домой. Оказалось, что у него куча дел. Тролль бесхозный и вообще… Барон любезно пошел его провожать. Он вернулся быстро, и глаза у него были озорные. Никакой крошки Альдис не было и в помине, но Лоэгайрэ весьма серьезно относился к делу сохранности своей персоны и предпочитал иногда перестраховываться.
Хальдор стоял у окна. Услышав шаги, он обернулся и спросил барона, стараясь, чтобы голос его звучал ровно:
— Что вы хотите со мной делать?
Барон ужасно удивился.
— А почему мы должны что-то с тобой делать?
10
Верзилы Веселые Стражники гонялись друг за другом с мечами, топая по обширному двору замка, гогоча и страшно радуясь весне. Отчаянные призывы к дисциплине, доносившиеся со стороны мэтр д'арма, сухонького, маленького человечка, говорившего с ужасным акцентом, и посулы обучить их «один великолепн прием» оставляли их равнодушными.
Хальдор, засунув руки в карманы, безмолвно, с тайной завистью смотрел, как они дурачатся. Это были здоровые молодые парни, которые недавно вышли из детского возраста и никак не могли опомниться.
Возле Хальдора остановился запыхавшийся старичок. Упругий, отливающий радужным переливом клинок молодо светился в его маленькой крепкой руке.
— Нет, ну какоф молотеш! — сказал он с чувством. — Я желайт их наушить, как побешдайт, но это есть тщетн попытка…
Хальдор покосился на мэтр д'арма. Тот сокрушался вполне искренне и полагал, видимо, найти в нем союзника, не причисляя его к «молотеш». Сам старый чудак представлял собой великолепную мишень для насмешок, но воспользоваться этой возможностью поиздеваться над человечеством в лице его отдельных представителей Хальдору почему-то не захотелось. Вместо грубости, рвавшейся у него с языка, он неожиданно сказал:
— Бросайте вы их. Научите лучше меня. — Он схватил старичка за руку. — Правда, научите меня.
Старичок с сомнением оглядел Хальдора с головы до ног. Одет Хальдор был теперь несколько лучше, чем прежде — в удобные штаны, собранные на тесемках у щиколоток, и в ту самую мягкую полосатую сине-белую рубашку, которую Лоэгайрэ вынес из-за окна. Но что-то неуловимо странное, чужое оставалось в его поведении и взгляде, и старичок мгновенно уловил это.
