Чужой в стране чужих

– Но…

– Я, как ты указал, человек пожилой. Довольно-таки пожилой. Между нами, я рад признаться, что до сих пор способен испытывать желание. Но вожделение уже не командует мною. Я предпочитаю чувство собственного достоинства приятному времяпрепровождению, которым, будь уверен, я насладился в полной мере, и не желаю повторять все снова. Бен, человек моего возраста, выглядящий, как трущоба перед сносом, может уговорить молоденькую девушку переспать с ним… и, возможно, сделать ей ребенка, и поблагодарить судьбу за подарок. На это может быть три причины: деньги… или их эквивалент в зависимости от желания или ценностей данного общества, и т. д. и… Пауза для вопроса: можешь ты представить кого-то из четверых уступающей мужчине по этим причинам?

– Нет. Ни одну.

– Благодарю, сэр. Я имею дело только с леди. Приятно, что ты это понял. Третья побудительная причина – чисто женская. Прекрасная юная девушка может иногда пустить в свою постель старую развалину, если она гордится этим человеком, жалеет его и желает сделать его счастливым. Подходит такая причина?

– Ну… Джубал, это возможно. На это может пойти любая из четверых.

– Я тоже так думаю. Но эта причина, которую любая из этих леди может счесть удовлетворительной, не удовлетворяет меня. У меня есть чувство собственного достоинства, сэр… Так что, пожалуйста, вычеркните мое имя из списка.

Кэкстон ухмыльнулся:

– О'кей, чопорная лысая башка. Надеюсь, что когда я доживу до ваших лет, меня не так трудно будет соблазнить.

Джубал засмеялся:

– Лучше подвергнуться соблазну и устоять, чем не оправдать ожиданий. Теперь о Дюке с Ларри: я ничего не знаю, и меня это не заботит. Когда кто-то приходит сюда жить, я ясно даю понять, что это не каторга и не бордель, но частный дом… и, как таковой, он соединяет анархию с тиранией без малейшей примеси демократии, как это принято в хорошей семье, то есть все пользуются полной свободой, пока нет моих приказов, каковые не подлежат обсуждению. Моя тирания никогда не распространялась на любовные отношения. Детки всегда хранили свои частные дела в тайне. По крайней мере, – печально улыбнулся Джубал, – так было до тех пор, пока марсианское влияние не вышло из-под контроля. Может, Дюк с Ларри и трахали девушек под каждым кустом, но воплей не было.

– Так вы думаете, что это Майк. Джубал скривился:

– Да. Все так… Я говорил; что девушек просто распирает от счастья. И я пока еще не разорен. Плюс тот факт, что я могу раскрутить Майка на любую сумму. Так что их дети не будут нуждаться. Но, Бен, меня беспокоит сам Майк.

– Меня тоже.

– И Джил.

– Ну… Джубал, проблема не в Джил. Проблема в Майке.

– Проклятье, почему мальчик не может вернуться домой и прекратить эти постыдные проповеди с амвона?

– Мм… Джубал, вы не совсем в курсе. – Бен помолчал. – Я сейчас как раз от них.

– Что?! Чего же ты молчал?

Бен вздохнул:

– Сперва вы говорили об искусстве, потом исполнили поминальную, затем перешли на сплетни.

– Хм… Давай, говори.

– Возвращаясь с кейптаунской конференции, я заглянул к ним. То, что я увидел, ошарашило меня. Поэтому я сперва посидел в офисе, а потом отправился сюда. Джубал, не могли бы вы с Дугласом прикрыть его лавочку?

Джубал покачал головой.

– Как Майк распоряжается своей жизнью – это его дело.

– Вы бы согласились, если бы увидели то, что видел я.

– Только не я! И потом, я просто не смогу. И Дуглас тоже.

– Джубал, Майк согласится с любым решением, которое вы примете относительно его денег. Он даже не поймет его сути.

– Черта с два! Бен, не так давно Майк написал завещание и прислал его мне на рецензию. Это был самый практичный документ из всех, что мне встречались. Он осознал, что имеет на счету больше, чем могут потратить его наследники… поэтому он использовал чисть денег для того, чтобы сохранить остальные. Там кругом сплошные капканы, и расставлены они не только против претендентов на наследство со стороны как законных, так и действительных родителей (Майк знает, что он незаконнорожденный, хотя ума не приложу, как он докопался), но также и против каждого члена экипажа «Посланца». Он обеспечил себе возможность выиграть дело против любого наследника, вчиняющего ему иск, и обстряпал все так, что потребуется свергнуть правительство, чтобы оспорить его завещание. Завещание показывает, что он знал о каждой ценной бумаге, о всех активах. Я не нашел ни одной зацепки. – 'Включая, – подумал Джубал, – твое обеспечение, мой брат!' – И не говори мне, что я могу запустить лапу в его деньги!

– Мне бы очень этого хотелось, – мрачно сказал Бен.

– Нет. По даже если бы я смог, это без толку. Вот уже год. как Майк не снял со счета ни доллара. Дуглас звонил мне: Майк не отвечает на его письма.

– Ничего не снял? Джубал, но он же сорит деньгами направо и налево.

– Может быть, его церковь приносит доход.

– Странно. Это ведь не совсем церковь.

– А что же?

– Ну, прежде всего, школа иностранного языка.

– Ну-ка еще разок?

– Там учат марсианский.

– Тогда ему ни к чему называть ее церковью.

– Может, это и церковь. С точки зрения закона.

– Послушай, Бен, каток – тоже церковь… если найдется секта, которая провозгласит, что катание на коньках – по сути своей богослужение… или что катание на коньках выполняет определенную обрядовую функцию. Если ты можешь петь во славу Господа, то с той же целью можешь кататься на коньках. На Малайе есть храмы, которые, на взгляд постороннего, ни что иное, как пансионы для змей… но тот же самый Верховный суд отнесется к ним как к «церквям»… чтобы защитить наши собственные секты.

– Ну, Майк тоже пригрел немало змей. Джубал, нет ли каких-нибудь исключений?

– Хм… спорный вопрос. Церковь, как правило, нельзя привлечь за предсказание судьбы или вызывание духов предков… Она может принимать даяния и делать так, что они по сути будут платой. Человеческие жертвоприношения противозаконны… но и они совершаются в нескольких местах нашей планеты… возможно, прямо здесь, на родине свободы. Если что-то невозможно делать открыто, это делается тайно, во внутренних святилищах, куда нет хода язычникам. Так что, Бен? Майк делает что-то, из-за чего может сесть?

– Ну-у… наверное, нет.

– Что ж, если он осторожен… Фостериты показали, чего можно достичь, не имея практически ничего. Джозефа Смита линчевали за гораздо меньшее.

– Майк многое взял у фостеритов. Это часть того, что волнует меня.

– Так что же тебя все-таки тревожит?

– Всякие штучки на тему «водных братьев».

– Мне что, вделать в зуб ампулу с ядом?

– Предполагается, что принадлежащие ко внутреннему кругу могут рассоединяться по своей воле, безо всяких ядов.

– Я никогда до этого не дойду, Бен. Но я знаю способы, как воспользоваться последней защитой.