Чужой в стране чужих

Вашингтона… особенно, когда рядом Патти, на которой нет ничего, кроме змеи на плечах.

После некоторых колебаний он решил оставить на себе только спортивные трусы, а все остальное повесил у входа. Над дверью красовалась надпись: «Ты не забыл одеться?»

Он решил, что в таком доме это напоминание просто необходимо. Затем он увидел еще нечто, на что сперва не обратил внимания. По обеим сторонам от двери стояли громадные бронзовые чаши полные денег.

Более, чем полные. Денежные знаки Федерации различного достоинства валялись и рядом на полу.

Он все еще глядел на это богатство, когда вернулась Патриция.

– Держи-ка стаканчик, братец Бен. Будь ближе к счастью.

– Спасибо. – Его глаза снова остановились на деньгах. Она посмотрела туда же.

– Я плохая хозяйка, Бен. Майкл так облегчил всю уборку и прочие дела, что я забываю о своих обязанностях.

Она подобрала деньги и побросала их в чашу.

– Патти, но для чего это?

– О, мы держим их здесь потому, что эта дверь ведет на улицу. Если кто-нибудь из нас выходит из Гнезда – я, например, почти каждый день хожу по магазинам – то могут понадобиться деньги. Мы держим их там, где не забудешь взять при нужде.

– Просто захватить горсть-другую?

– Ну конечно, милый. О, я поняла, что ты имеешь в виду. Здесь нет никого, кроме нас. Если у кого-то есть друзья со стороны, а они есть у нас у всех, ниже есть комнаты специально для приема посторонних. Здесь не бывает слабых людей, способных поддаться искушению.

– Хм! А я вот довольно слаб! Она фыркнула:

– Какое же это искушение, когда все это твое?

– Ну… а как насчет грабителей? – Он попробовал прикинуть, сколько денег лежит в каждой чаше. На большинстве банкнот цифры здорово превышали единичку. Черт, вон там на полу валялась бумажка с тремя нулями, а Патти даже не заметила ее.

– Один попробовал на той неделе.

– Ну? И сколько он стянул?

– О, ничего. Майкл отослал его.

– Вызвали полицию?

– Нет. Майкл никого не сдает копам. Майкл просто… – она пожала плечами, – делает так, что они уходят. Потом Дюк заделал дыру в небе садовой комнаты. Я тебе показывала ее? Это просто прелесть. Травяной пол. В твоей комнате тоже травяной пол, Джил рассказывала мне. У тебя Майкл увидел такое первый раз. Там везде трава?

– Только в гостиной.

– Если я когда-нибудь буду в Вашингтоне, я похожу по ней? Поваляюсь? Можно?

– Конечно, Патти. Она твоя.

– Я знаю, милый. Но так приятно спрашивать. Я лягу, почувствую прикосновение травы, и буду счастлива от того, что лежу в «гнездышке» моего брата.

– Буду рад увидеть тебя, Патти. – Про себя он с надеждой подумал, что змей она, возможно, оставит здесь. – Когда тебя ждать?

– Не знаю. Когда закончится ожидание. Может, Майкл знает.

– Хорошо, предупреди меня, если сможешь, чтобы я был в городе. Если нет, Джил знает мой дверной код. Патти, неужели никто не ведет учет этим деньгам?

– Для чего, Бен?

– Ну, все люди так делают.

– Мы – нет. Возьми, сколько надо… и положи то, чти осталось, когда будешь возвращаться, если не забудешь. Майкл постоянно твердит мне, что эти чаши не должны пустеть. Если денег становится мало, я беру у него еще.

Бен оставил тему, пораженный простотой обращения с деньгами. У него были некоторые соображения по поводу безденежного коммунизма марсианской культуры: он видел, что Майк устроил здесь некий ее анклав <Анклав: дословно – государство, полностью окруженное землями другого государства>, и эти чаши отмечали место, где марсианская экономика переходила в земную. Он подумал, знает ли Пат о том, что это фальшивка, поддерживаемая огромным состоянием Майка.

– Патти, сколько народу в Гнезде? – Он почувствовал легкое беспокойство, но загнал мысль внутрь. Чего это они вдруг будут жить за его счет? За его дверьми нет горшков с золотом.

– Дай-ка подумать… Почти двадцать человек, включая братьев-новичков, которые пока еще не могут думать на марсианском и не имеют сана.

– А у тебя есть сан, Патти?

– О да. В основном, я учу. Преподаю марсианский начинающим, помогаю новичкам и так далее: А поскольку мы с Доун… Доун и Джил – наши верховные жрицы… Так вот, поскольку мы с Доун – довольно известные фостеритки, то мы и работаем вместе, чтобы показывать другим фостеритам, что Церковь Всех Планет не конфликтует с Верой. Ведь если человек баптист, это не мешает ему стать масоном. – Она показала Бену поцелуй Фостера, объяснила его значение и показала такой же поцелуй, оставленный Майком.

– Они знают, что такое поцелуй Фостера и как трудно его заслужить… они видят некоторые чудеса Майка и готовы штурмовать новую вершину Веры.

– Это требует усилий?

– Конечно, Бен. Для них. В нашем случае (я имею в виду тебя, меня, Джил и еще нескольких избранных) приглашение в братство исходило прямо от Майкла. Но других Майкл сперва учит. Не вере, а способу претворять веру в практические дела. Это значит, что сперва они должны выучить марсианский. Это не так просто; мне, например, он дается плохо. Но это просто Счастье – учить и работать. Ты спросил о Гнезде… Дай подумать. Дюк, Джил и Майк… двое фостеритов – Доун и я… один обрезаный еврей, его жена и четверо детей…

– Дети тоже в Гнезде?

– О, целая орава. Гнездо птенцов довольно далеко отсюда. Разве можно сосредоточиться, если рядом носятся дети и визжат? Хочешь посмотреть?

– Нет, попозднее.

– Пара католиков с маленьким сыном… С сожалением должна сказать, что они отлучены: их священник узнал об этом. Майкл вынужден был особо помочь им. Это был тяжкий удар. Таким вещам совершенно ни к чему случаться. Они по-прежнему встают по воскресеньям рано утром, чтобы посетить мессу… Но ведь люди-то говорят. Есть одна мормонская семья нового раскола – это еще трое, плюс их дети. Остальные – протестанты, да еще один атеист. Таковым он себя, по крайней мере, считал, пока Майкл не раскрыл ему глаза. Он пришел сюда, чтобы посмеяться, и остался, чтобы учиться… скоро он будет священником. Да, всего девятнадцать растущих, но мы редко собираемся в Гнезде все вместе, разве что для служб во Внутреннем Храме. Гнездо рассчитано на восемьдесят одного человека – «три полных», – но Майк грокает, что требуется большое ожидание, прежде чем нам потребуется большее гнездо. А пока мы будем строить другие гнезда. Бен, ты не хочешь посмотреть внешнюю службу, увидеть, как Майкл задает тон? Он как раз сейчас читает проповедь.

– Конечно, если можно.

– Хорошо. Погоди секундочку, я приведу себя в порядок.

* * *

– Джубал, она вернулась в мантии, как у Энн, только с рукавами наподобие ангельских крыльев, глухим воротничком и эмблемой Майка – девятью концентрическими окружностями с условным изображением Солнца в центре – прямо напротив сердца. Такое облачение – их обычная одежда. Джил и