Она спросила:
— Когда вы возвращаетесь? В конце недели?
— Верно.
— Я тоже. Я имею в виду, что учтивостью верховного главнокомандующего я еду повидаться с дядей, но мне еще не назначили дату.
— Может быть, мы поедем одним поездом.
Она взяла английскую сигарету из пачки на камине и он дал огоньку.
— А остаток вашего отпуска? Что вы собирались делать?
— В общем, не знаю — пожал плечами Джего. — Похоже, в этом городе сейчас не густо с развлечениями.
— О, не знаю — сказала она. — Вы, янки, всегда выглядите олл райт с вашими сигаретами и виски. Действительно, вы даже можете взять такси, когда надо, что гораздо больше того, чего могут позволить себе местные, поверьте.
— А как вы смотрите на себя? Разновидность кокни-американки?
— Я приехала из Парижа в сороковом. А до того здесь не была.
Возникла пауза и Джего не мог придумать, что сказать. Джанет спросила:
— Куда вы сейчас отправляетесь? За город?
— Не думаю. Возьму койку в одном из офицерских клубов.
— А теперь подумайте, не могли бы вы прогуляться со мной по набережной.
Он уставился:
— По набережной?
— Конечно, почему бы и нет? Я хочу проветриться. Дайте мне три минуты, набросить что- нибудь.
Она остановилась у двери в спальню:
— Вы не возражаете?…
В Фальмуте, двигаясь вдоль берега на перископной глубине, U-235 выгрузила последние мины вдоль входа в гавань Сент-Мьюс и начала уходить. Герике был у перископа, адмирал Фримель и Энгель позади него, а оберштойерманн Вилли Карлсен за штурвалом. Напряжение было невероятным, матросы двигались, словно духи, все объяснялись шепотом.
Лицо Энгеля было в поту. Он спросил нетерпеливо:
— Теперь уходим домой?
— Берген — это дом? — спросил Герике, поворачивая перископ, чтобы осмотреть ситуацию в гавани.
В этот момент буксир, появившийся из Гаррик Роудс, наткнулся на одну из мин. Раздался мгновенный тупой взрыв, язык пламени осветил всю зону гавани. Ударная волна молотом ударила по корпусу подлодки.
— О боже — простонал Энгель.
Фримель с посеревшим лицом вцепился в плечо Герике:
— Мина?
— Боюсь, что так. Первый удар. — Он вдруг посуровел, плечи сгорбились. Он повернулся к ним — Два фрегата класса «Ривер» пришвартованы почти бок о бок прямо на север во внутренней гавани.
— Даже вы не можете быть достаточно чокнутым для этого — сказал в отпаяны Энгель. — У нас не будет ни шанса.
— А какие шансы у нас сейчас? — спросил Герике. — Фрегаты, Карл. Два.
Казалось, от него бьет электричеством, лицо стало совершенно белым, сумасшедшие темные глаза сверкали. Словно он спал и только что проснулся. Он повернулся к Фримелю:
— Адмирал?
Фримель почувствовал, что дрожит, но не от страха, а от некоей свирепой радости:
— Боже мой, почему нет? Чертовски хорошая работа, Пауль.
И Энгель, затронутый тем же безумием, отбросил все страхи и встал по стойке смирно:
— В вашем распоряжении, господин капитан.
— Добро.
Герике похлопал его по плечу:
— Возьми ее. Предстоит тяжелое дело. Подготовить к стрельбе на поверхности трубы один- четыре. — Он повернулся к Карлсену — Ты возьмешь штурвал, Вилли, сделай хорошо.
Возникла внезапная вспышка активности, прозвенел звонок готовности к бою. Герике пошел к трапу и почти обыденно добавил через плечо:
— Не хотите ли присоединиться ко мне на мостике, господин контр-адмирал?
На верхушке трапа он подождал. Раздалось шипение сжатого воздуха, бульканье воды, потом Энгель сообщил:
— Люк над водой.
Герике открыл его и взобрался на мостик боевой рубки. Сильный дождь солидно шлепнул по лицу, воды гавани бурлили от суматохи. Буксир почти затонул, но нефть вокруг продолжала гореть; когда он навел ночной бинокль, матросы в поле зрения отчаянно боролись в ледяной воде.
В носовом торпедном отсеке команда неистово работала. Энгель уже настроил перископ атаки, когда Герике навел бинокль на два фрегата.
Позади него Фримель сказал:
— Масса активности на палубе. Я бы сказал, что у тебя всего три минуты перед тем, как они поднимут якоря и уйдут оттуда.
Тревожные ревуны резко звучали над водой. Теперь появилось заметное движение по стенке гавани. Внезапно раздалось глухое стаккато выстрелов и яркие огненные шары каскадом посыпались на них по гигантской кривой, падая в воду по левому борту.
— Вот так — мрачно сказал Фримель, — Они знают, что мы здесь.
U-235 устремилась вперед. Герике спокойно сказал:
— Аппараты с первого по четвертый приготовиться к надводному огню.
Энгель забормотал в переговорную трубу. После короткой он поднял глаза:
— Аппараты готовы, капитан.
— Шесть метров — сказал Герике. — Прямой наводкой. Аппараты первый и второй по правому фрегату, третий и четвертый — по джентльмену слева. Дистанция — тысяча метров, скорость тридцать пять. Направляющий угол — голубой четыре.
Энгель передал приказы по переговорной трубе штурману Пиху, командовавшему сложным электрическим устройством, связывающим гирокомпасы, перископ атаки и электрические цепи торпеды, которые отныне фактически становились ответственными за успех или неудачу операции.
Он сделал окончательную настройку. Энгель наводил перекрестие перископа атаки на правый фрегат, который, снявшись с якоря, начал отворачивать влево.
— Голубой четыре готов, капитан!
— Огонь — сказал Герике.
— Аппарат первый — огонь! Аппарат второй — огонь!
Подлодка вздрогнула, когда торпеды вышли и устремились к цели на скорости тридцать пять узлов. Левый фрегат теперь тоже двигался, хлынув вперед, вздымая носовую волну, в то время как его капитан выжимал из двигателей все возможное.
— Он уйдет, Пауль. Он уйдет! — закричал Фримель, глядя в бинокль.
— Нет, не уйдет — спокойно сказал Герике. — Это моя ночь. Круто на правый борт — приказал он. — Действуй, Карл. Стреляй, когда сочтешь нужным.
Пулеметные пули стучали по боевой рубке, несколько снарядов упали достаточно близко по левому борту, чтобы заставить подлодку сильно покачнуться. Но эта ночь была также ночью Карла Энгеля — спокойного, сосредоточенного, хладнокровней обычного, в то время как капитан фрегата совершил свою
