качали головами и шушукались.
Потом сидевший за столиком напротив полный усач средних лет, пришедший сюда с такой же тучной дамой, щелкнув пальцами, подозвал официанта, что-то приказал, протягивая несколько крупных кредиток…
И минуты через три официант появился уже с блюдом в руках.
Донесшийся запах заставил Лайера печально опустить уголки рта.
Посетитель был не оригинален в своей, как ему казалось, остроумной шутке.
Пару лет назад так сделал проконсул Неаполя, которому частный детектив не угодил результатами проделанного расследования.
Назначил встречу в корейском ресторане и нарочно опоздал. И Крис, отчаянно нуждавшийся в деньгах, был поставлен перед необходимостью полтора часа сидеть и смотреть, как окружающие вкушают собачье мясо.
Толстяк смотрел в их сторону, не скрывая ухмылки. Потом наклонился к своей спутнице и демонстративно громким шепотом сказал:
— Ходят сюда всякие извращенцы! Приличным людям отдыхать мешают! И эта… постыдилась бы с таким…
Натали от грязного намека вспыхнула. Сыщик подозвал официанта.
— Милейший, у вас блюда из обезьян имеются?
— Триста ауро, — не моргнув глазом, сообщил хинец.
— Что ж так дорого?! — возмутилась Натали.
— Сто пятьдесят ауро стоит обезьянка в магазине Гагенбека, пятьдесят — наем такси и услуги курьера, все остальное — скромная награда вашим ничтожным слугам за усердие, — улыбнулся официант. — Заказываете?
— Нет, спасибо…
Хотя за ужин платил, как всегда, Чин, было бы несправедливо, чтобы он оплачивал еще и его, Криса, личную мелкую месть. Кроме того, бедное животное не виновато, что среди отдаленных родственников его сыскиваются всякие уроды.
— Да чего париться, шеф? — недоумевала Натали. — Дать ему просто по роже — и вся недолга!
Она недвусмысленно посмотрела на свои острые, как бритвы, ногти, покрытые кроваво-красным лаком.
Лайер покачал головой. Не время и не место учинять бучу.
— Ну, как скажешь. А то…
Соседний столик заняли два старичка-хинца в старомодных одеяниях, похожих на то, в котором ходил приснопамятный Трималхионов ниппонец, — неудобные халаты, вычурные шапки с рубиновыми шариками — одежда знатных дворян прежней хинской империи. Поглощая какие-то национальные блюда, они о чем-то оживленно чирикали на своем языке. Не иначе о том, как им обустроить Чжунго, когда нынешняя богопротивная власть падет и народ призовет их вновь сесть к нему на шею и руководить по заветам великого Кун Фу-цзы.
Даже присутствие двух чужаков их не смущало.
Небось, сколько живут, столько и обсуждают. Хотя вроде должны понимать, что ничего им не светит.
Великий Кормчий народа Чжунго Дуй Буй Фуй в свои девяносто три года весел и бодр и похоже всерьез намерен превзойти достижение своего великого предка — знаменитого разбойника Чу Гун Чана, в сто семь лет имевшего гарем из ста семи красавиц и умершего в сто двадцать один год, да и то не своей смертью, а подавившись персиковой косточкой.
Но даже если нынешний Кормчий и помрет, что с того? На подходе два его племянника — семидесятилетние крепыши Шао Бао и Бао Шао…
Старичкам подали кушанье под названием «сух ху а тай». Крис принюхался и определил, что под таким красивым именем жители Чжунго подразумевают протухшие утиные яйца.
Он читал про такое.
Утиное яйцо обволакивается специальной китайской глиной и на несколько месяцев закапывается в землю. И вот это тухлое яйцо официант подает клиенту в красивой маленькой пиале.
Да, забавный народ эти китайцы, что ни говори…
— Прошу извинить меня за опоздание, домина Натали, доминус Христофор. Ничтожные дела не смогли выпустить вашего покорного слугу из своих сетей.
Крис поднял голову, досадуя на себя за то, что, увлеченный соседями, пропустил приход старого знакомца.
Перед ним стоял невысокий мужчина неопределенного возраста, классической азиатской наружности, одетый, однако, по последней европейской моде. Лицо цвета старой матовой бронзы, на лице вежливая улыбочка, чуть заметное брюшко человека, ведущего сидячий образ жизни. Его раскосые, близко сидевшие глаза смотрели бесстрастно и отстраненно. Квадратная шапочка, усыпанная золотым бисером, безукоризненно элегантно сидела на бритой голове.
За два года их знакомства один из самых сильных чародеев хинской общины Сераписа Чин Чан- хой не изменился ни капли.
— Итак, думаю, вначале мы утолим голод? Опасения Криса оказались напрасными. Ни «Трех великих морских драконов» (блюдо из трех зажаренных змей в рыбном соусе), ни каких-нибудь квашеных мышей Чин Чан-хой не заказал. (Хоть Лайер, как и всякий кинокефал, был,
Им подали острый салат, в котором были перемешаны сельдерей, капуста и редька, и все это обильно приправлено солью, чесноком, имбирем и красным перцем с добавлением лука и морских моллюсков. К этому прилагалось блюдо с жареным кальмаром в остром соусе с красным перцем, овощами и лапшой.
Натали достался графинчик того самого фруктового вина и изящные сладости в сахарной корзинке. Чин всегда помнил, что компаньонка Криса великая сладкоежка.
(«Нет-нет, домина, и не спорьте! Это великолепное вино. Такое умеют делать только в нашей общине. В Чжунго давно разучились этому высокому искусству».)
— Все ли благополучно у тебя, друг Чин? — осведомился детектив, когда, по обычаю, было отдано должное кальмару и салату.
— Мои мелкие неприятности не стоят того, чтобы их обсуждать в такой роскошной компании и за хорошим столом. Они мелочь в сравнении с тем, что уже случилось при Пу-Пу… — прозвучала в ответ почти ритуальная фраза представителя хинской диаспоры.
И Крис хорошо знал ее происхождение — как и всякий, прочитавший хотя бы «Краткий курс новейшей истории Магии и Чародейства».
На протяжении многих веков маги играли важнейшую роль в жизни Срединного государства, направляя жизнь его обитателей до императоров включительно.
Но лет триста назад судьба отвернулась от них, и «золотой век мудрецов-колдунов» закончился. Сначала их искусство замкнулось в узком кругу посвященных, углубилось в заумные глубины рассуждений об Инь и Ян и мировой гармонии…
И в самом деле, куда интереснее было изучать сакральное значение триграмм, гексаграмм и прочих «грамм» и вести долгие беседы о природе Абсолюта, чем исцелять прокаженных и искать воду под землей.
Тем более что магические кланы и союзы Поднебесной накопили за прошедшие века огромные богатства, позволявшие допущенным в их число безбедно жить, ничего не делая.
Нет, конечно, можно и поработать. Но за соответствующую плату, которая, надо сказать, быстро стала недоступна никому, кроме самых богатых хинцев.
Чародеи предпочитали годами спорить о значении какой-нибудь черточки в гадательных рунах
