продолжил:
— Мы выкрали Камни, веря, что Эо черпает из них свою силу и, лишенный такой возможности, уже не станет вмешиваться в наши дела.
— Мы верили в это, — печально проговорил Миркул. — Как же мы были глупы!
— Нет, мы были правы! — вскричал Бэйн. — Только подумай! Почему Эо до сих пор не вернул Камни назад?
— Хотелось бы знать, — ответил Миркул, прижав костлявые руки к груди.
— Думаю, что Эо просто не может этого сделать! — сказал Бэйн. — Возможно, теперь он бессилен. И поэтому он изгнал нас с Уровней! Значит, наш план удался и Эо напуган тем, что боги объединятся и восстанут против него. Вот почему Эо разбросал нас по Королевствам и сделал такими боязливыми, подозрительными и уязвимыми в бою.
— Да, но это только теория, — возразил Миркул.
— Факты подтверждают ее, — напомнил Бэйн. — И я уже взял первую пешку в этой игре.
— Мистра?
— С помощью ее силы вся магия Королевств подчинится нам! — рассмеялся Бэйн. Но он лгал. Если бы богиня обладала подобной силой, ее не удалось бы так просто заточить в темницу.
— А боги, которые не согласятся следовать твоему плану, будут порабощены или уничтожены? — протянул Миркул подозрительно. — И ты используешь для этого силу Мистры?
— Да, разумеется. Но мы ведь уже союзники. Зачем говорить об этом? — успокоил Миркула Бэйн.
— Действительно, — согласился тот.
— И я верю, что существует сила, способная изменить наше теперешнее состояние. Сила, спрятанная Мистрой где-то в Королевствах.
Миркул кивнул:
— Что ты собираешься делать дальше?
— Об этом позже, — ответил Бэйн. — Сейчас я должен заняться другими, не менее важными делами.
Миркул опустил голову, и его отражение исчезло с поверхности озерца. Но на самом деле Бэйн весьма смутно представлял себе, какими делами ему следует заняться.
Бог резко обернулся, когда в мрачное подземелье темницы влетел ворон и превратился в слугу Бэйна — Блэкторна.
— Господин, у меня важное донесение. Я уверен, что обнаружил в Арабеле человека, владеющего даром Мистры. Этот дар — медальон в виде голубой звездочки на шее у женщины.
Бэйн улыбнулся. Описанный Блэкторном медальон был очень похож на тот, который Мистра носила на Уровнях.
— Кроме того, — продолжал Блэкторн, — чародейка, которая носит медальон, направляется прямо сюда…
Адон первым покинул Арабель. Получасом позже Миднайт и Кейтлан последовали за ним, ведя с собой двух навьюченных лошадей. И, наконец, в полдень Келемвар с Кайриком, переодетые нищими старухами, успешно миновали городские ворота. Как и задумал Келемвар, друзья снова встретились на расстоянии часа езды от города. Сначала Келемвар хотел сжечь старушечьи одеяния, но, побоявшись, что дым могут заметить с башен Арабеля, приказал закопать платья.
Прошло еще полчаса, могучие стены Арабеля уменьшились, а затем и вовсе исчезли из виду.
В поле зрения не попадало ничего, кроме исхоженной дороги впереди да простиравшейся повсюду ровной поверхности земли. Далеко на севере виднелись горы и Перевал Гоблинов.
Поравнявшись с лошадью Кайрика, Келемвар хлопнул седока по спине. От удара Кайрика бросило вперед, и он с опаской посмотрел на Келемвара.
— Вот это жизнь, а, Кайрик?
«Каков человек, таковы и радости», — подумал Кайрик, однако все же ухмыльнулся и издал боевой клич. Келемвар поскакал вперед, а Кайрик задержался, чтобы проверить надежность веревок, которыми к его скакуну были привязаны две навьюченные лошади. Все оказалось в порядке.
Вскоре Кайрик сосредоточился на другом, более приятном зрелище — на стройных ногах Миднайт, крепко обхвативших бока лошади. Девушка ехала прямо перед Кайриком. Не раз Кайрик замечал, как чародейка с болезненной гримасой на прекрасном личике осматривается по сторонам. Адон, ехавший рядом, явно докучал ей бесконечным потоком любезностей и комплиментов.
«Видимо, своей речью священнослужитель пытается соблазнить Миднайт», — подумал Кайрик. Но это было не так. Адон просто-напросто предпочитал пустую болтовню окружавшей тишине и молчанию, причем он вовсе не возражал против того, что является единственным участником беседы. Возможно также, что Адон не желал оставаться наедине со своими мрачными мыслями.
Миднайт давным-давно пришла к такому же выводу. Чародейка чувствовала, что Адон чем-то обеспокоен, но ей надоело выказывать любезность, раз священнослужитель не желал говорить о природе своих страхов. Кроме того, следовало поберечь силы и поразмышлять о собственных проблемах, однако нежеланный спутник не давал девушке ни минуты покоя.
Когда ее терпение иссякло, Миднайт попыталась намекнуть Адону, что желает остаться одна. Намек не сработал, тогда она решила высказаться прямо:
— Адон, может, ты оставишь меня в покое?
Но, даже действуя напрямую, Миднайт не смогла отделаться от надоедливого поклонника.
— Истинная богиня! — воскликнул Адон.
— Если считаешь, что можешь бесконечно драть глотку, одаривая меня комплиментами, что ж, дери ее дальше.
— И так скромна!
— О Мистра, спаси меня и сохрани! — обратилась Миднайт к богине, глядя на небо.
— Жар самого сильного пламени стал бы холодом в сравнении…
Чародейка наконец обернулась и обратилась к Келемвару:
— Можно я убью этого человека?
Но Келемвар лишь помотал головой, явно наслаждаясь представлением. Рядом с ним ехала Кейтлан. Спор двух спутников явно взволновал ее.
— Ты не бойся, — сказал Келемвар девочке. — Доверься мне.
Кейтлан тихонько кивнула, не отрывая взгляда от темноволосой чародейки и жреца.
— И пылкий характер так подходит ее пламенеющему сердцу! — соловьем разливался Адон.
— Если сейчас же не замолчишь, увидишь, как будет пламенеть твое сердце! — зарычала Миднайт.
Так продолжалось, пока в воздухе не сгустилась предгрозовая духота, и хмурые облака не заволокли небо. Внезапно грянул гром, и теплый летний ливень обрушился на путешественников.
Адон продолжал жужжать, останавливаясь, время от времени, чтобы выплюнуть дождевую воду, но звуки разбушевавшейся стихии заглушали голос священнослужителя, превращая его слова в неразборчивое бормотание.
Миднайт запрокинула голову. Нежные прикосновения дождевых струй успокоили девушку, а когда непогода разыгралась сильнее, Миднайт закрыла глаза и предалась нахлынувшему со всех сторон спокойствию, которое вызвал в ней сильный ливень. Она улыбнулась, представив сильные, крепкие руки, массирующие ее виски, шею и плечи. В своем воображении чародейка рисовала руки Келемвара; они казались достаточно сильными, чтобы вырвать с корнями дерево, и одновременно достаточно нежными, чтобы утереть слезы ребенку. Конь Миднайт, встав на дыбы, вернул чародейку из забытья.
— Я отослал Адона назад. Пусть агитирует Кайрика вступить на путь Сьюн, — усмехнулся Келемвар.
Его длинные черные волосы прилипли к щеке, а серые полоски седины придавали ему такой вид, будто он надел шапку из меха скунса, скончавшегося от испуга. Миднайт сочла своим долгом сказать об этом воину, и он опустил голову, пробормотав под нос какие-то ругательства. Стараясь не обращать
