— Ищете кого-то?
Пересекая открытое пространство, к ней шел мужчина. Невысокий, смуглый, крепко сложенный. Во рту у него отсутствовали по крайней мере шесть зубов с одной стороны, но, судя по тому, как он ухмылялся, эта потеря совершенно его не беспокоила.
— Вы случайно не Энди?
— Возможно.
— Тогда я ищу вас.
Она быстро объяснила, в чем дело, — на тот случай, если механик придет к неверному выводу, и он небрежно сдвинул женщину с дороги, чтобы самому посмотреть на мотор. Это не отняло у него много времени.
— Взгляните на свой вентиляторный ремень, — предложил он. — Если бы ваши трусики так сползали, они бы уже болтались у щиколоток. Когда ремень соскальзывает, батарея сдыхает, и вы теряете скорость.
— Это трудно исправить?
— Если я скажу «да», то произведу большее впечатление, — хмыкнул он и тут заметил двух детей в машине. Они смотрели на него.
— Ваши?
— Да. Мы были на море.
Механик взглянул на женщину, потом снова на машину.
И заявил:
— Берите детишек и ждите в сторожке, а я займусь этим. Скажите Дизелю, пусть приготовит вам чайку.
— Это кашевара зовут Дизель?
— Ага, потому как чай его сильно отдает бензинчиком.
Сторожка выглядела самым старым и самым обшарпанным зданием временного поселка. Когда они вошли внутрь, пол прогнулся. Помещение было заставлено дюжиной складных карточных столиков и стульев; на всем лежал слой въевшейся несмываемой грязи — как будто машинное масло разлили по полу, втерли в стены, выплеснули на окна.
Кашевар сидел возле переносного радиатора, читая номер «Сан». Ночь была не холодной, но радиатор работал на полную мощность, так что воздух в хибарке загустел. Когда троица вошла, старик поднял взгляд.
— Энди сказал нам подождать здесь, — сообщила кашевару Холли. — Вы не возражаете?
— Как хотите, — буркнул старик. — Я Мэтти.
— Он сказал, вас зовут Дизель.
Лицо Мэтти вытянулось, и он выглянул в окно.
— Вот ублюдок, — прорычал он, встал и, громко топая, вышел на улицу.
Учитывая его настроение и вероятное состояние здешней посуды, Холли решила не настаивать на чае. Она усадила детей на запачканные пластиковые стулья у стены. На самой стене красовалась подборка прикрепленных кнопками пожелтевших газетных вырезок с фотографиями живописно-зловещих свидетельств аварий на трассе.
— Тут воняет, — фыркнул Джек.
— Тс-с, — приструнила сына Холли.
— Воняет.
Она не могла возразить ему, потому что тут и вправду воняло. Но и согласиться не могла — а вдруг Мэтти услышит. Так что она просто сказала:
— Мы здесь ненадолго.
Они ждали. На стене висели часы, но шли они неправильно. Джек болтал ногами, Лиззи уставилась в пол. Снаружи, неподалеку от сторожки, взревел какой-то мощный агрегат, да так, что их стулья затряслись.
— Мне скучно, — проныл Джек.
— Поиграйте в «Контакт»,[34] — предложила Холли.
— Я с ним не играю, сказала Лиззи. — Он не умеет произносить слова по буквам.
Тон Холли неожиданно для нее самой ожесточился.
— Тогда почему бы нам всем просто не посидеть молча?
В хибарке повисла тишина, а потом Лиззи непокорно пробурчала:
— Это правда. Он не умеет.
И вдруг Джек согласился с сестрой:
— У меня гигантский мозг, — заявил он, — но произносить слова по буквам я не умею.
Холли закрыла глаза. Женщина не была уверена, смеется она или плачет, и двое точно так же недоумевающих детей пристально разглядывали мать, ища ответа.
Ночь пройдет. Все будет хорошо. Непонятно как, но обязательно будет.
Продолжай так думать, велела она себе, и, возможно, это станет правдой.
— Мам… — позвала Лиззи.
В глазах дочери Холли увидела тревогу и мрачные предчувствия. Девочка, конечно, смышленая, но все-таки ей всего лишь двенадцать.
— Когда это кончится, — спросила она, — что потом?
Лиззи осторожно выбирала слова — из-за Джека, но Холли поняла, что пытается сказать дочь.
— Будем вести себя как обычно.
— А мы сумеем?
— Должны суметь.
В окно постучали. Снаружи на цыпочках, чтобы дотянуться до стекла, стоял Энди и манил ее пальцем.
Женщина вышла, и они вместе зашагали к машине. Механик пояснил, что оставил ключи внутри.
— Все, что смог, я сделал, — сказал он. — Затянул ремень вентилятора и прочистил свечи. Они были чернее грязи под ногтями у Мэтти.
— Спасибо, Энди.
— А еще под машиной целая лужа масла. Не знаю, откуда оно вытекло. Вам понадобится новый сальник.
Он показал, что сделал, заставляя почувствовать разницу, и она сделала вид, что разобралась в вентиляторных ремнях. Холли предложила механику двадцать фунтов стерлингов, и он без всякого смущения взял их. Затем она вернулась за детьми.
Дверь сторожки была открыта. Внутри сидела одна Лиззи.
— Где Джек?
Лиззи поежилась в своей просторной куртке, точно птичка в гнезде. Руки она прятала в карманах, ноги вытянула и пристально разглядывала носки собственных ботинок, разводя и сводя их с мерным щелканьем.
— Он пошел за тобой.
— Я его не видела.
— Он хотел посмотреть на большие грузовики.
Холли выскочила наружу. Джек пошел не к машине, иначе она не пропустила бы его. Она остановилась перед бараком и позвала сына.
Тишина.
В дверном проеме показалась Лиззи.
— Я не виновата, — заявила она, заранее обороняясь.
Холли обогнула угол сторожки и оказалась на участке, освещенном, наверное, самыми мощными прожекторами в мире. Тут стояло несколько машин и бездействующих механизмов. Где-то неподалеку гудел весьма серьезный двигатель, и от этого гула дрожал фундамент хибары.
Она обернулась — Лиззи шла за ней.
— Посмотри с той стороны, — велела дочери Холли. — А я поищу тут.
