— Ну-у, да, — несколько растерянно и озадаченно, согласился с ним князь. — Как-то я не думал на сей счёт. Но, по идее, вы правы. Это нечто вроде питомника с вольным содержанием.
— А браконьеры не докучают? — неожиданно поинтересовался Димон.
— С браконьерами у меня разговор короткий, — грозно нахмурив брови, гордо заявил князь. — Если только найдут хоть одну шкурку у кого, так сразу на кол.
— Че-чево, — ошарашенно уставился на него Сидор, чуть не вывалившись от неожиданности из седла. — На кол! За одну шкурку лисы!
— А как иначе, — довольно заявил князь, заметив реакцию Сидора с Димоном. — Никому не позволено княжеское добро разбазаривать.
— Вот кстати, — кивнул он в сторону небольшой деревеньки, к которой они как раз подъезжали. — Управляющий докладывал, что недавно поймал одного такого со шкуркою. Заодно и заедем, проверим, как воля княжеская исполняется. — И, пришпорив коня, рысью помчался в деревню, оставив позади себя опешивших Сидора с Димоном и парой гвардейцев из охраны князя.
— Что-то я огородов здесь не вижу, — мрачно заметил Димон Сидору, оглядывая задворки деревеньки и не спеша торопиться вслед за князем. — Прям, лубочная картинка с палехской шкатулки.
— Тебе же князь сказал, — также мрачно откликнулся Сидор, пришпоривая свою лошадь вслед за далеко оторвавшимся от них князем, — что он заботится о своих крестьянах и обеспечивает их всем необходимым в лавках.
— А ценами, на всё необходимое, он их тоже обеспечивает? — насмешливо спросил тихо Димон, догоняя его.
— Похоже, что и водой, он тоже их обеспечивает, — также тихо ответил Сидор, внимательно присмотревшись к маленькой деревушке и не замечая в ней ни одного колодезного сруба.
— Скажите, князь, — спросил, подъехав Сидор, прервав о чём-то разговор князя с местным крестьянином, по виду, совершенным старостой. — А вода здесь что, привозная?
— Ну откуда же здесь может быть вода? — снисходительно посмотрел на него князь. — Здесь же нет ни одной речушки. Как леса под плантации вырубили, так ручьи, да речки и пересохли. Теперь приходится возить воду издалека. Из самого замка.
— А разве нельзя было пару колодцев в каждой деревеньке выкопать? Или пруды сделать? — прикинувшись дурачком, поинтересовался Димон.
— Вот ещё, — возмущённо воскликнул князь, недоумённо взглянув на него. — Станут мои крестьяне на всякую глупость отвлекаться, вроде рытья колодцев, или копки прудов. Я о них забочусь. Можно сказать, как отец родной. И если надо, то и водой обеспечу.
— Ага. Конечно, — хмыкнул Димон, заметив злобный взгляд местного крестьянина, зыркнувшего из- под опущенной головы, стоило только князю отвернуться.
Едва только они подъехали, как князь тут же потащил их на деревенский выгон, показать на результаты своего правосудия.
Откинувшись на высокую тулью седла, он долго и с удовольствием смотрел на мужика, корчившегося на колу. Тем не менее, два десятка княжеских гвардейцев, не забыли окружить князя с Сидором и Димоном плотным кольцом охраны, фактически не позволив им покинуть место казни.
Следующие за этим полтора часа, князь долго и нудно распинался, расхваливая свою справедливость, и умение навести везде порядок.
Особенно его воодушевляла тема музыкального сопровождения казни за совершаемые на его территории преступления. Он ещё долго распространялся про высокопрофессиональное умение его оркестра, всегда сопровождающего своего князя на казни. Про его умение подобрать наиболее мягкую лирическую мелодию, всякий раз новую, к новой казни.
— И главное язык, — надувшись, как индюк от собственной значимости, продолжал разъяснять тонкости правосудия он. — Главное язык вырвать. Тогда он своими воплями не будет нарушать звучание моего оркестра, а мычание практически и не слышно, — благодушно махнул он рукой, с удовольствием рассматривая корчащееся на колу тело.
— А вам, господа, что нравится больше всего, — поинтересовался он у Сидора, не обратив совершенно никакого внимания на его закаменевшее лицо. — Я так предпочитаю волынки. У них звук более пронзительный и печальный. Очень соответствует моменту.
— А вот и бражка, — оживился он, заметив подошедшего давешнего крестьянина с кувшином в руке. — Вы всё хотели попробовать эту гадость, так милости просим, — насмешливо добавил он, принимая кувшин от поклонившегося ему крестьянина и протягивая его Сидору.
— А ничего, — выпив несколько глотков и удивлённо посмотрев на стоящего с понурой головой крестьянина, заметил тот. — Хоть и кисленькая, а жажду утоляет. Что-то типа нашего кваса, — добавил он, протягивая кувшин Димону.
— Если брать более зрелую ягоду, — несмело улыбнулся крестьянин, — то будет слаще.
— А, действительно, ничего, — заметил Димон, вытирая рукавом губы и протягивая кувшин обратно князю.
— Нет, нет, нет, — тут же скривился он, демонстративно в ужасе заслонившись руками. — Это мужицкое пойло, и благородным господам пить это не след. Лучше я вас в замке угощу своим вином. Вот такого, вы нигде больше не попробуете. А эту гадость вылейте на землю, — брезгливо бросил он, отстраняя кувшин рукою.
— Кстати, поехали покажу вам те кусты, с которых собирают ягоду сами крестьяне, — и, потеряв всякий интерес к всё ещё корчившемуся на колу телу, направился к ближайшим зарослям.
— А бражка то, дрянь дрянью, — тихо заметил Сидор, направляя свою лошадь вслед за князем. — И чего это её так Корней нахваливал? — пожал он плечами, направляясь вслед за князем.
— Не скажи, — так же тихо возразил ему Димон. — В жаркую погоду, лучше не придумаешь.
Подъехав к кустам, возле которых остановился князь, они убедились, что ягода, которую выращивают крестьяне на своих 'огородах', та же самая, что и растущая в лесу. Да и на вкус, практически ничем не отличающаяся. Та самая мелкая, кислая дрянь.
Больше князя в деревне, да и на плантациях ничто не задерживало, и они, уже нигде не останавливаясь, вернулись в замок.
По возвращению, князь устроил пир, в честь счастливого окончания своих, как он сказал, неприятностей. И, не мудрствуя лукаво, ужрался своим любимым ореховым вином до такой степени, что княжна, также присутствовавшая на празднике, была вынуждена покинуть веселье в самом его разгаре, чтобы только не смотреть на те безобразия, что вытворял пьяный князь.
Отплясывающий с дворовыми девками князь, икая и пьяно улыбаясь, лез целоваться попеременно, то к Сидору, то к Димону, лишь старательно обходя своим вниманием Корнея, с держащейся почему-то от него в стороне Машей, явно его с чего-то опасаясь.
— Ты думаешь, я пьян, наверное, в сотый раз спрашивал князь Сидора, подливая ему своего любимого орехового вина в бокал. — Да, я пьян. Но я трезв! — задрал он вверх указательный палец.
— Я всё-ё-ё понимаю, — помахал он перед носом Сидора пальцем. — И у меня прекрасная память. Подгорный Князь добра не забывает, — пьяно посмотрел он Сидору в глаза. — Вы сделали для меня такое…, - опять задрал он вверх указательный палец, — что сами даже не понимаете. А впрочем, вам и не надо, — безнадёжно махнул он на Сидора рукой. — И я вас отблагодарю, — пьяно икнул он.
— Только вот чем? — с пьяной рассеянностью посмотрел он вокруг мутным взглядом. — Ну не денег же вам давать, как презренным купцам каким-то, — брезгливо скривился он.
— Во! — радостно ухмыльнулся князь, неожиданно что-то вспомнив. — Дам ка я вам саженцы моей шишкой-ягоды. Два, три, — начал он загибать пальцы. — А, — отчаянно махнул он рукой. — Бери сколько хошь. Сколько сможешь увезти, все твои.
— И другие бери. Всё, что из кустов понравится, тоже бери, — неожиданно разошёлся он.
— Что? — заинтересовался Сидор. — И колючку с южной стены замка, тоже можно взять?
— И колючку бери, — пьяно махнул рукой князь. — Всё что понравится, всё бери. Но только если сможешь увезть на своих лошадях, — пьяно покачиваясь и ухмыляясь, заявил князь. — Никаких телег или чужих лошадей. Только своё.
— Вот тебе, — жёстко ткнул он Сидора в грудь железным, несмотря на возраст, пальцем, и, обнимая
