неосвоенных земель по нашим закладным. А с появлением в городе баронского 'обоза', засеять их льном вообще не проблема. Вот вам и льняные ткани, идущие чуть ли не на вес золота. Люди теперь есть. Обучить их работе со льном — не проблема, надо только с кем-нибудь из местных договориться, чтоб взял на себя курирование работ и обучение.
— По-моему, у меня даже один такой человечек есть на примете, — задумчиво пробормотал он, лихорадочно пытаясь сообразить, когда последний раз разговаривал с кем-либо из местных на эту тему. Человека он помнил, а вот чем тогда закончился их разговор, забыл.
За чем тогда дело стало? — с невинным видом полюбопытствовал он.
Что там тогда получилось из разговора с тем селянином, сейчас было не важно. Воспоминания о прошлом могли бы и подождать. А вот то, что Машка с Беллой чем-то всерьёз заинтересовались, всячески следовало поддержать и не дать угаснуть инициативе. А там дальше видно будет. Кто-нибудь наверняка под руку подвернётся. Кто-нибудь серьёзный, кто взвалит данное дело на себя.
Такое всегда случается с теми, кто решится чем-то серьёзно заняться. Всегда находятся и люди, и возможности, и средства.
— Дело за малым, — тихо проговорила Изабелла, внимательно, с прищуром глядя на него. — Дело за плохим сырьём, за отсталой технологией производства, за плохим оборудованием, за некачественными семенами, за необученными людьми. На тех домашних прялках, которые здесь сейчас только и есть, получают довольно грубую нить. А, следовательно, и дешёвую домотканую ткань. Мешковину, как назвала её Маша.
— И никому такая не нужна, даже если она и есть, — грустно вздохнула она.
Поэтому с ней никто и не желает связываться. Её же невозможно потом продать. Кому охота ходить в мешковине?
А такую ткань, чтобы шла на вес золота, мы делать не можем. Круг замкнулся.
Лён не сажают, потому что в итоге не могут выпустить хорошую льняную ткань, за которую можно получить хорошие деньги.
И опять нужны станки, станки, станки. Такие, как стоят на фабриках Берегового Союза, где по слухам делают самую лучшую в мире льняную ткань.
Советник, уже получил задание провентилировать там, на месте этот вопрос. Но и ты, когда будешь в Приморье, это дело не оставь без внимания. Посмотри, может и у тебя там что под руку попадётся?
В общем, у нас на это дело, если ничего с западными банками не получится, ещё есть полтора миллиона из нашего нефтяного дохода. Так что, если мы решительно плюём на кедровые плантации здесь возле города, то в расходах можно не стесняться.
— Задачу понял, — насмешливо фыркнул Сидор. — Девочкам нужны тряпки на платьица? Будут!
'Но и от кедрача я бы не стал так легко отказываться. Впрочем, как и от сахарного клёна, если только он действительно сахарный, а не какой-нибудь обыкновенный, ясенелистный или остролистный', — мрачно подумал он, ничем не обнаружив своих несвоевременных мыслей.
Корней сидел на стуле в кабинете Сидора, в землянке, и чувствовал себя полностью морально раздавленным. Такого он не ожидал.
Встали на место все несуразности последнего времени и замечаемые им странности, регулярно последнее время приводившие к постоянным тяжёлым скандалам в их с Машей и так непростых семейных отношениях.
Он чувствовал, чувствовал, что та что-то ему недоговаривает. Но чтобы ТАКОЕ!
Компания, оказывается, владела золотым рудником!
И все странности последнего времени, и умолчания Маши, объяснялись одним этим единственным фактом. Они всё это время готовились отобрать у амазонок найденную теми золотую шахту в горах и реквизировать всё добытое там за последний год золото.
А способ и средства, которыми добывалась из недр горы золотоносная руда, вообще вызвали у него натуральный ступор. Несколько тысяч пленных подгорных людоедов, поедающих друг друга, только и занятых в той шахте добычей золота.
И ему ни слова, ни полслова, ни намёка, все последние полгода, когда операция по захвату золотого имущества вступила в решающую стадию. Всё с ящерами, всё с ящерами, как будто бы не он отвечал в их кругу за все военные операции. За их подготовку и успешное проведение.
А как можно этого успешно добиться, с самого начала не зная: ни целей, ни задач, как в данном случае.
— 'Это всё следовало бы обдумать и сделать соответствующие выводы на будущее, — мрачно решил для себя Корней. — Они все что, считают меня безвольным юбочником, держащимся за юбку жены, только и годным на то, чтобы учить сопливых мальчишек, за какой конец держать саблю в руках?'
Корней почувствовал, что серьёзно обиделся. Ему не доверяли.
Не доверяли ему, хотя именно он разработал весь план прикрытия и защиты озёрного рудного пути на всём его протяжении от набегов подгорных людоедов. План, на котором до сих пор всё только и держится.
Не будь его, не будь того, что он сам там сделал — ничего бы сейчас у них на озёрах не было.
Ему не доверяли, хотя именно он всего лишь за какие-то полгода, за четыре тёплых месяца этого лета и короткой весны построил вдоль трассы канала пять мощных крепостей, пусть не полностью, но серьёзно защитивших озёрную дорогу от набегов.
Пусть деревянных, в которых один только каменный детинец и был. Но зато с дубовыми стенами высотой до шести и более метров, и кольцевыми пулемётами, которые чуть ли не с кровью пришлось выдирать из зубов того же Сидора, мечтавшего поставить их на свои любимые тачанки.
И только теперь ему стали наконец-то понятны все те странности с определением мест постройки первых крепостей, на которые он с самого начала обратил внимание. Обратить то обратил, но так до конца свои логические размышления и не довёл, отвлёкшись на какую-то ерунду с переселенцами.
И то, что его собирались проинформировать и привлечь к данной операции на самом последнем этапе, когда амазонок потребовалось бы силой принудить согласиться с требованиями их компании, утешало слабо. Он выполнил всю подготовку к операции, не зная, чем занимается.
Знай, он, для чего всё делается, во многом бы поступил иначе. И в первую очередь, крепости бы такие большие не строил. Шире, ниже, но не такие, как построенные монстры.
Корней сжал от злости кулаки. Столько потеряно времени, столько зря растрачено дефицитного, дорогущего материала. Столько…
А в конце вообще оказалось, что ничего этого не понадобилось. Необходимости в его профессиональных знаниях и навыках не возникло. Амазонки сами вышли на Сидора с баронессой и за спиной у всех, тайно с ними обо всём договорились. А о чём — стало известно только сейчас, когда всё уже в прошлом.
Договорились с ними о передаче компании ста семидесяти пудов добытого ими золота, определились со своей долей в дальнейшей добыче, получили новейшее оружие, и довольные убыли восвояси.
Выходит что? Он тогда никому теперь не нужен? Каково же тогда его место в компании?
То, что ни с кем другим, кроме де Вехторов амазонки разговаривать не собирались, утешало слабо. Значит, воинственные бабы его, как лидера, как серьёзного партнёра, как опасного воина, с кем только и стоит вести дела, всерьёз не рассматривали.
Такие соображения наводили на самые нехорошие мысли.
Корней покосился на Машу. Встревоженная его долгим молчанием, жена периодически нервно посматривала в его сторону, тревожно теребя пальчиками края рукава. Судя по её лицу, та прекрасно отдавала себе отчёт, о чём сейчас думает её муж и что впоследствии выскажет ей один на один.
Корней всегда был жёстким поборником того, чтобы семейные дрязги никогда не должны были проявляться на людях. И если кто из супругов чем-то был недоволен, то решать обоюдные проблемы они должны были один на один, без свидетелей.
И это было правильно.
А учитывая градус накала страстей в данном мероприятии и многозначительные взгляды Корнея на неё, ничего лично для себя хорошего она в ближайший вечер дома не ожидала.
