единственным кедровником. И в городе существует фактическая монополия и на продажу кедрового ореха, и на всю продукцию от этого производства: на муку кедровую, на масло, на поделки из древесины кедра, на всё, идущее за пределы города на продажу.
Знаешь такой? — в упор глянул он прямо в глаза травника.
— Ну, знаю, — неохотно отозвался тот. — Сволочи те ещё и крови они нам в своё время попортили изрядно. И с нашими кедровниками, когда мы заявляли на них права, да и вообще.
— Ну, так вот, — криво усмехнулся Сидор. — Раз знаешь, продолжаю.
Этот 'Кедровый Союз' монопольно торгует кедровым орешком и всеми продуктами из него. И он же монопольно устанавливает в городе закупочные цены. И он же следит за нарушениями в этой сфере. То есть делает всё то, что обычно делает какой-нибудь специализированный ремесленный цех или гильдия, вроде пивоваров или других ремесленников. Но, ни цехом, ни гильдией они себя не спешат назвать, чтоб не нести никакой ответственности низа что, и вообще, стараются не привлекать к себе лишнего внимания. И соответственно не платить обязательных гильдейских налогов в казну города. Де-факто они гильдия, де-юре — они никто, простая общественная организация, клуб по интересам, не несущая ни за что никакой ответственность. Но, тем не менее, устанавливающая довольно жёсткие законы и правила в своей области.
Никто на это внимания как бы, не обращает, потому, как за давностью лет уже попривыкли, примелькалось, да и потому, что формально кедровники числятся вроде бы как клановые, то есть общественные. Не как единоличная чья-то собственность, а как групповая, то есть коллективная. Да и удобно это — всегда цена на товар известна и будущая прибыль легко просчитывается. Да и прибыль весьма и весьма существенна. Так что все довольны.
— И за этим фактом тщательно скрывается тот факт, что главное не владеть кедровником, а иметь возможность распоряжаться продукцией, получаемой с него.
— Вот этой группе, которая и есть самая настоящая монополия, ваша и моя деятельность встала поперёк горла.
— В чём главная прелесть монополии? — криво усмехнулся Сидор. — В монопольной цене, в возможности диктовать её всем и каждому. Причём не только чужим, а в первую очередь своим. А вы и я её нарушили.
— У вас появились свои кедровники и вы самостоятельно вышли на рынки Приморья, минуя их и не учитывая интересы 'Кедрового союза'. Только вы так считаете, что рынок свободный. Но судя по тому, как себя ведёт эта группа, она как раз считает обратно. Рынок давно поделен и в появлении там нового конкурента со своим, точно таким же товаром, никто не заинтересован.
И в принципе, они правы. Выступая на внешних рынках разрозненно, мы сами себе сбиваем цену. То есть от этого никто из нас не выигрывает, кроме потребителя там, в пресловутом Приморье. По крайней мере, когда мы появились там со своим кедровым орешком, оптовая цена на него сразу упала процентов на десять и до сих пор имеет устойчивую тенденцию к снижению.
Дальше, — ухмыльнулся невесело Сидор.
Помимо вас, отморозков, нагло плюющих на установившиеся правила и кричащих о свободе торговли, есть ещё и некий барон де Вехтор, который, невиданное дело, устроил себе такие огромные плантации кедровников, что всю их монополию просто развеет по ветру буквально через пару лет. Который, если, а что важнее — когда у него заработают его плантации, завалит кедровым орехом не только Приморье, но и все западные баронства, и Империю ящеров, и вообще весь континент.
Ну и что, что рынок кедрового орешка всё проглотит, а вдруг это не так. Кто это знает наверняка — да никто! Никто же не проверял. И проверять никто не стремится. Это и деньги — лишние траты, и внимание стороннее, которого они стараются всячески избегать. То есть, кедровники барона — прямая угроза для наших монополистов. Потому как работать они не хотят, а вот получать монопольно высокую цену на свой продукт, очень даже не прочь.
И поэтому они устраивают многоходовую провокацию.
Первое.
Они внимательно следят за всем, что происходит в сфере их интереса. И как только наша компания обратилась в городской Совет за разрешением занять пустующие, брошенные вырубки под свои нужды, в частности, имелось в виду создание плантаций кедрового ореха и сахарного клёна, как все предварительные договорённости с клановыми питомниками на покупку саженцев были мгновенно похерены под самыми благовидными предлогами.
А из якобы 'свободной' продажи вдруг пропали все саженцы кедра. Их просто не стало, без объяснения причин.
Честно сказать, мне тогда и в голову не пришло связать одно и другое. Ну, отказались продавать нам саженцы, так и хрен бы с ними. Нас голыми руками не возьмёшь. Я на стороне куплю.
И купил, что самое интересное.
Но вот что я купил. Вот это интересно.
Факт в том, что если уж в наших в головах поселилась какая дурная мысль, так её же оттуда пушкой не вышибешь.
Поэтому, я обратился к своему 'другу' Голове за помощью, и тот услужливо порекомендовал мне своих знакомых возчиков, занятых перевозками грузов из-за перевала, и готовых, прям как по заказу, поставить мне из-за Камня любое количество саженцев. Только плати, поставят, всё что хочешь. И всё по дешёвке, за сущие гроши. Ведь не специально же везут, а так, за компанию с основным своим грузом.
И поставили. То есть просил кедр и получил кедр. Просил высотой до полуметра — получил высотой до полуметра. Всё в точности, как и заказывал и столько, сколько успели за зиму привезти. В результате чего заполучили огромные плантации кедрача. Того самого горного приморского кедра. А я теперь никому формально не могу предъявить никаких претензий.
Да и возчиков тех давно уже нет, как в воздухе растворились. И никто не знает кто они и откуда. И Голова, сволочь такая, делает морду ящиком, мол, ничего не знаю, у нас здесь по зиме много пришлого люда работает, вот и эти были из пришлых. И из каких краёв они были — не имеет ни малейшего представления. Никогда, мол, не интересовался.
Это одна сторона. Та, что касается нас.
Теперь другая, — криво усмехнулся Сидор. — Та, что касается вас.
Это наезд не на меня и не на нашу компанию, хотя и началось с нас. Это наезд на вас, соколы мои, — криво поморщился Сидор
Объяснять свои, такие непростые догадки, было крайне неприятно и тяжело.
Не думаю, что Кедровый Союз с самого начала планировал подобную акцию. Скорее всего, той зимой они даже не представляли себе, к чему это приведёт. Собирались лишь посмеяться над незадачливыми самоуверенными землянами и выставить нас на всеобщее посмешище, этакими беззлобными дурачками. Мол, земляне совершенно не разбираются в самых простых вещах, хватаются, мол, за всё что ни попадя, вот и получается у них одна сплошная ерунда.
Одним словом — типичный подрыв деловой репутации во всей её красе.
А потом, когда выявилась другая, более важная цель, переключились на вас, умело воспользовавшись удачно сложившимися обстоятельствами.
Так что, — невесело усмехнулся он. — С вами, ребятки, совсем иное дело. Вы так легко, как мы, простым испугом не отделаетесь. Это у нас ничего нет, никаких реальных плантаций кедра. Сплошное фуфло. У вас же они есть. Целых пятьсот двадцать квадратных десятин в коллективном пользовании.
Или больше? — вопросительно глянул он на молчаливых мужиков.
Не дождавшись в очередной раз никакого ответа, с лёгким оттенком раздражения в голосе продолжил:
— А надо, чтобы у вас никакого кедрача не было, — сердито проговорил Сидор.
Это не мы, это вы на данный момент их главный конкурент и противник. И если нас они сумели так, немного попугать, поставив в глазах всего города, как говорится — 'на место', то за вас они принялись сразу и всерьёз.
Так что всё что я вам тут понарассказывал — правда. Одна голимая правда.
Десятка хороших плодоносящих деревьев не пожалел с разных своих плантаций в разных местах,
