Не может, дефицит процентов восемь.
Теперь Чубайс попытался понять для себя — спросить все равно не у кого — не ответят; это технология или ресурсы? Иначе говоря, это газопроводов не хватает или газа? Чубайсу кажется, что газа. Вернее, он так считает. Потому что уже сегодня готов покупать газ для Северо-западной ТЭЦ, для Питера, где простаивают энергоблоки из-за отсутствия газа, по той же цене, что его гонят в Финляндию. Не может купить.
Чубайс считает, что если не зафиксировать сейчас очевидные для него вещи: “Луна твердая”, “газа не хватает”, и не принять соответствующих мер, то очень скоро Россия окажется перед тяжелым выбором. А выбор такой: ограничивать по потреблению газа европейских потребителей или российских.
В конце марта 2008-го “Газпром” впервые признал падение добычи газа. В 2007 году она упала на 1,3 процента. Впервые за пять лет1.
Так что пора менять старый анекдот про электронный адрес. Вместо: “Чубайс, собака, света, (точка) net ” — “Чубайс, собака, газа, (точка) net. Если работа с правительством и требовала остановок, иногда достаточно долгих, но все же не очень частых, то работа с Думой напоминала маршрутное такси. Каждый мог назначить остановку где хотел. Чубайс понимал это с самого начала, и его голубой мечтой было: оформить концепцию указом президента. Просто разный характер и масштаб борьбы. В первом случае — аппарат, во втором — вся политическая система. Но с указом не сложилось. И сейчас, когда все позади, Чубайс этому даже рад. Теперь он может выйти на трибуну Думы и зачитать: “Уважаемые депутаты, в соответствии с принятым вами законом, исходя из ваших решений...”
У реформы совершенно другой теперь уровень легитимности, не без удовольствия заключает Чубайс.
Для “другого уровня” через Думу были проведены семнадцать федеральных законов, в том числе два новых и пятнадцать об изменении существующих. Причем законодательные изменения на уровне федеральных законов вносились вплоть до ноября 2007 года.
Правительство поработало плотнее: сорок одно постановление (306 страниц) и двадцать восемь распоряжений (76 страниц).
Но думский продукт дался команде Чубайса куда большими усилиями.
Большевики и комиссары
Сначала в Думе никто не верил, что вообще что-нибудь получится, так что в первое время никто особенно ничему не сопротивлялся, — рассказывает Леонид Гозман. — В первое время никто даже из близких друзей в это не верил, не то что депутаты.
У каждого большевика-командира, каким некоторые считают Чубайса, должен быть комиссар. И он у Чубайса есть. Это Гозман. Психолог по образованию, политик по призванию и член правления РАО по должности, он и сегодня вызывает у Кудрявого вопрос: “Что политик и политтехнолог делает в правлении?” И он всегда голосовал против того, чтобы Гозман входил в этот орган управления РАО.
— Ответ Кудрявому очень прост, — говорит Леонид. — Я не психологом здесь работаю. Это во-первых. Во-вторых, в больших компаниях, не только российских, есть люди, отвечающие за PR, за связи и взаимодействие с правительственными организациями — GR. Я — официальный представитель РАО по работе с правительством и общественными организациями. Первичное образование здесь ни при чем. Люди, занимающиеся аналогичной работой, часто не только входят в правление компании, они бывают вице-президентами или заместителями первых лиц. Думаю, что Кудрявый в курсе, только ему все это не нравится.
— А во что выливается ваша работа на практике?
— Семнадцать законов прошли три чтения и были приняты Думой и Советом Федерации. Мы, как заинтересованная сторона, рассылали проекты по субъектам Федерации. Мы старались, чтобы как можно большее число людей, влияющих на принятие решений, познакомились с этими документами.
— Это скорее техническая работа. Достаточно иметь толкового секретаря, а не члена правления.
— Ну уж нет! Это не такая простая работа, как кажется, и огромная по объему. А кто с губернаторами будет разговаривать, с сенаторами? С руководителями предприятий, с чиновниками, с экспертами? Секретари будут всем им объяснять смысл и последствия принимаемых решений? Наша задача, вполне законная и очевидная,—лоббирование. Виктор Васильевич Кудрявый, кстати, со своими сторонниками, делал то же самое, только на другом конце каната. Мы оказались сильнее и эффективнее, чем они. Мы апеллировали к разумным и рациональным соображениям депутатов. Да, это огромная ответственность — проголосовать за реформу или против. Но это же решение исторического масштаба. Подобных вопросов рассматривается не много. Сложно вникнуть в проблему? Мы вам готовы помочь разобраться в деталях.
— Чем же еще, кроме лучших чувств, вы их убеждали?
— Совсем не тем, о чем вы думаете. Тут во время очередных слушаний в какой-то газете появилась моя фотография с большим таким портфелем в руках. Прозрачный намек. Невозможно столько денег заплатить! Семнадцать федеральных законов с поправками! Таких денег просто не существует. А с той стороны еще олигархи, с которыми что, аукционные торги начинать? Кто больше заплатит? Бессмысленная и опасная затея. Даже если отвлечься от легальной стороны вопроса — невозможно было бы перекупить.
— Что, и никто не просил денег в обмен на голоса?
— Просили, рисовали на бумажках цифры, чтобы спецслужбы не записали, наверное.
Говорят, в принципе, что рынок депутатских голосов, как, впрочем, и депутатских запросов, существует. Называют отдельные имена и целые фракции, называют суммы и источники стимулирования. Возможно, так оно есть. А возможно — нет. Почему бы не допустить такое? Как бы то ни было, пока не было ни одного юридически подтвержденного случая покупки голосов, оставим и мы этот вопрос открытым.
Со временем в Думе сформировалась группа, которая поставила своей целью реформу энергетики сорвать. Появился у нее и свой лидер — депутат Ярослав Швыряев, человек знающий, сам из энергетиков. Гозман не раз встречался с ним, пытаясь убедить, вывести как-то его из враждебной позиции. Возил его на пуски объектов. Он все смотрел, изучал, но со временем становился все более убежденным противником реформы. Причем на некоторых противников тесный рабочий контакт с РАО как-то действовал. “У вас есть вопросы, вы в чем-то сомневаетесь? Давайте мы вас сведем с нашими экспертами, они вам все объяснят, — работал с думцами Гозман. — Хотите, ваши эксперты встретятся с нашими, проведем обсуждение”. Иногда в ходе такой работы у реформы появлялись новые сторонники. Иногда активные противники утрачивали прежнюю активность. Но не Швыряев.
Когда стало ясно, что смягчить позицию Швыряева не удастся, психолог Гозман стал уже работать против него. Например, регулярно выводил его из себя. Перед ответственными слушаниями он находил правильные слова и выражения, которые лишали Швыряева равновесия. Взведенный, нервно размахивающий руками депутат выглядел уже не так убедительно.
Потом пришла пора новых выборов в Думу, и Швыряев у себя в Чите почему-то не прошел. Даже когда позже, вне избирательной кампании, освободился мандат (депутат умер), Швыряев и со второй попытки не смог избраться, Гозман и не скрывает, что работал против Швыряева, что объяснял всем, что вот этот человек наносит ущерб энергетике страны. Считает, что это повлияло на избирателей, и тот не стал депутатом.
В пылу борьбы за симпатии оппонентов, даже не имеющих депутатских мандатов, но имеющих вес и влияние, Гозман пригласил к себе домой на ужин главного редактора газеты “Завтра” Александра Проханова. До этого они сцепились в эфире во время одной из передач.
— Понятно, что никаких симпатий он к нам не испытывал, — рассказывает Гозман. — Я пригласил его к себе домой на ужин, что его сильно поразило, но приглашение он принял. Потом я пригласил его съездить на одну из наших строек, а то ведь у нас репутация разрушителей. Договорились, что он поедет на строительство Бурейской ГЭС. Он провел там несколько дней и осмотрел все, что хотел. Никто его
